История становления и развития института санкционирования в законодательстве Республики Казахстан

История нашего уголовного процесса отражает становление, развитие процессов судопроизвод­ства Казахстана, частью которых является институт санкционирования.

В настоящий период институт санкционирования казахстанского уголовного судопроизводства представляет собой акт утверждения судом или прокурором процессуального действия или решения, су­щественно ограничивающего конституционные права граждан путем лишения свободы или вмешатель­ства в личную жизнь, принятого органом уголовного преследования в ходе досудебного производства.

Исторически форма казахстанского уголовного процесса и непосредственно института санкцио­нирования в отечественном законодательстве прошла несколько этапов в своем развитии.

Первоначально право казахского общества было обычным правом и именовалось как «адат» — со­вокупность юридических обычаев, отвечающих интересам господствующих групп, санкционированных и гарантированных государственной властью. Источниками обычного права казахов являлись: правовой, устный обычай (адат заң); судебный прецедент (биден биге); положения съездов биев (ереже).

Уголовное судопроизводство в казахском обычном праве до присоединения Казахстана к Россий­ской Империи имело свою специфику. Так, например, весь процесс осуществлялся только в устной форме. Суд биев, представляющий судебную власть, рассматривал все уголовные дела, по существу, без предварительного расследования, при этом ни одно решение, которое было принято по окончании рассмотрения дел, нигде не фиксировалось.

Как показывает практика этого времени, казахскому обычному праву не был известен институт санкционирования в силу того, что (как было сказано выше) все уголовное судопроизводство было основано на устном решении биев. Все решения биев в отношении виновных лиц в том или ином преступлении, ограничении и лишении их прав и свобод принимались единолично.

Такие следственные действия принудительного характера, как обыск, выемка, осмотры имели место, однако им был также присущ определенный порядок. Так, чтобы найти улики для доказатель­ства преступления, был необходим личный осмотр или выемка в кибитке или джуламайке (шалаш). Такая процедура производилась или самим бием, или через его доверенное лицо при двух посторон­них (из чужого аула) киргизцах, назначенных бием [1].

Данные решения были единственными «предпосылками» появления элементов санкционирова­ния в истории казахского процесса, однако, как мы уже говорили об этом ранее, всё это было едино­личным, устным решением бия.

После присоединения к Российской Империи уголовное судопроизводство Казахстана строилось непосредственно на аспектах, характерных для уголовного судопроизводства России. В целом право­вые реформы, проведенные царизмом в Казахстане в XIX в., были направлены на слияние правовой системы Казахстана с правовой системой всей России.

Уставом 1822 г. и законами 1844 и 1859 гг. деятельность суда биев была существенно ограничена: в отличие от старого суда биев стали признаваться новые доказательства, в частности, письменные до­кументы. Само производство часто стало вестись в письменном виде. По определенной категории уго­ловных дел должно было производиться предварительное следствие на основе имперских законов.

Дореволюционная Россия имела довольно обширный опыт законодательного закрепления и пра­воприменения норм, регулирующих отношения в области определенных следственных действий.

Анализируя уголовный процесс Российской Империи с конца XV до середины XIX вв., важно отметить, что он характеризовался признаками инквизиционного процесса. Уголовному судопроиз­водству в рамках рассматриваемого нами вопроса были присущи такие недостатки, как: отсутствие достаточных гарантий от злоупотреблений правоприменителей в отношении виновных лиц: каждый навлекающий на себя подозрение полиции мог быть, по ее усмотрению, взят под стражу, ограничен в свободе и т.д.

В результате судебной реформы 1864 г. в Российской Империи было положено начало судебной власти со всеми присущими ей атрибутами, которые привели к становлению нового типа уголовного процесса.

Нормативным актом, содержащим в себе положения демократичного характера, стал Устав уго­ловного судопроизводства 1864 г. (далее УУС), в котором впервые в истории процессуального зако­нодательства был закреплен принцип неприкосновенности и процессуальных гарантий его соблюде­ния (ст.ст.8-11 УУС).

Особенностью уголовного судопроизводства по вопросам санкционирования этого историческо­го периода является факт деятельности полиции под четким контролем мирового судьи — централь­ной фигуры мирового судопроизводства. Применение мер пресечения в отношении обвиняемого находилось непосредственно в ведении мирового судьи, причем не только арест, но и подписка о яв­ке, поручительство, залог, которые регламентировались ст.ст. 77, 80, 81-84 Устава. Мировой судья в случае взятия обвиняемого под стражу в обязательном порядке должен был составить протокол, в котором необходимо было указать время задержания, задержанное лицо. Протокол подписывался мировым судьей и никем больше.

Законодателем уделялось особое внимание судебному контролю в области прав и свобод человека, особенно по применению мер пресечения, которое целиком и полностью находилось в ведении судеб­ной власти в лице мировых судей. Полиция такого рода полномочиями не обладала. Что же касается обычного производства по законодательству Российской Империи, то здесь наблюдается иная картина. Такие следственные действия, как заключение под стражу, выемки, обыски, отдача на поруки, домаш­ний арест находились исключительно в ведении судебного следователя, а не суда, в отличие от произ­водства в мировых судебных установлениях (гл. 4, 6 раздела 2 Устава уголовного судопроизводства). Судебный следователь предпринимает собственной властью (выделено нами. — М.А.) все меры, необ­ходимые для производства следствия (ст. 264 УУС), однако лишь в случаях подозрения, что в этих ме­стах скрыты обвиняемый, предмет преступления или вещественные доказательства, необходимые для дела (ст. 357 УУС). Прокурор и должностные лица органов полиции данным правом не обладали, санк­ции на применение данных мер пресечения не требовалось.

При применении меры пресечения «взятие под стражу» судебный следователь должен был не­медленно уведомить об этом прокурора, который был вправе требовать, чтобы «следователь ограни­чился мерой менее строгой» (ст. 283 УУС). Прокурор мог предложить следователю взять под стражу обвиняемого, оставленного на свободе или же освобожденного из-под стражи (ст. 285 УУС). Его пра­ва ограничивались предложением следователю о задержании обвиняемого или же его освобождении. В этот период был сформирован «институт задержания», который включал в себя временное ограни­чение свободы лиц, в чьих действиях усматривались преступные деяния и в отношении которых в дальнейшем могло быть применено заключение под стражу. Кроме того, «задержание» должно было быть произведено только на законных основаниях и уполномоченным на то лицом.

Анализируя роль данного института в судопроизводстве, И.Я. Фойницкий писал: «Самостоятельной и независимой . судебная власть может быть признана только там, где она в состоянии доставить действи­тельную безопасность личной свободе против посягательств всякого рода» [2]. При этом особое внимание ученый уделяет вопросам законности заключения под стражу. Понятие «задержание» трактуется им в широ­ком смысле, под ним понимается заключение под стражу как мера пресечения. Заключение под стражу объ­единяло в себе задержание и непосредственно сам арест: задержание осуществляла полиция, судебный следователь же избирал меру пресечения. И.Я. Фойницкий по данному вопросу писал, что «на судебную власть возложено охранение свободы лишь против незаконных её стеснений. Эта незаконность может за­ключаться или в отсутствии законного основания задержания, или в незаконности его по месту. Задержа­ние незаконно по отсутствию законного основания, если оно произведено некомпетентными лицами или не в установленном порядке. Задержание, произведенное местами и лицами, не имеющими на то права, представляется незаконным и подлежащим отмене.». И далее: «Дальнейшим признаком законности задержания для судьи является соблюдение при этом установленного законом порядка. В интересах обеспечения личности всякая власть, уполномоченная на задержание, обязана сообщить управлению места заключения её распоряжение с указанием, от кого оно исходит, в силу какого закона поставле­но и кто именно должен быть задержан» [2; 185]. «Наконец, задержание незаконно по месту, если оно производится в помещениях, не установленных на то законом. Только при заключении в надлежащем месте личность задержанного гарантирована в достаточной степени» [2; 188].

Следующими законами, регулирующими вопросы предварительного расследования преступле­ний и санкционирования, являются нормативные акты Народного комиссариата юстиции РСФСР (далее НКЮ РСФСР), которые закрепили коллегиальный порядок для принятия решений о заключе­нии под стражу [3].

Согласно Постановлению НКЮ РСФСР от 15 декабря 1917 г. «О мерах заключения задержан­ных и об учреждении при тюрьмах следственных комиссий, проверяющих правильность и закон­ность ареста» при всех тюрьмах учреждались следственные комиссии, в обязанности которых входи­ло осуществление проверки законности ареста доставленных лиц в течение 48 часов. Далее, Поста­новлением НКЮ РСФСР от 16 декабря 1917 г. «О производстве арестов, обысков, выемок и всяких иных следственных действий только по ордерам следственных комиссий» были созданы органы, уполномоченные производить аресты, обыски, выемки, среди которых: следственная комиссия при Петроградском совете рабочих и солдатских депутатов; следственные органы при районных советах рабочих и солдатских депутатов; революционный трибунал всех вновь организуемых судебных мест; специальные следственные комиссии; Всероссийская следственная комиссия по борьбе с контррево­люцией и саботажем при Совете Народных Комиссаров и Комитет по борьбе с погромами при Цен­тральном Исполнительном Комитете Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов [4; 60], а также введено требование о получении ордера на арест и вышеперечисленных следственных дей­ствий и установлен порядок обжалования, вплоть до Народного комиссариата юстиции.

Решения об арестах и освобождении из-под стражи принимались следственными комиссиями в составе не менее трех человек. Однако в случаях, не терпящих отлагательств, — единолично, одним из её членов, при условии дальнейшего утверждения данного решения следственной комиссией в те­чение 12 часов [4; 61-64].

Декрет СНК РСФСР от 10 июля 1919 г. в Положении о полковых судьях закрепил правомочие за­ключения под стражу за дознавателями, которые выносили соответствующее постановление. Однако согласно данному Положению контроль за деятельностью дознавателей осуществлялся полковыми су­дьями, т.е. решение дознавателя о заключении под стражу должно быть обязательно проверено в тече­ние 24 часов. Данные полномочия полковых судей носили только контрольный характер, и не более того, т.е. решения дознавателей были самостоятельными, независимыми и санкции не требовали.

В последующем коллегиальный порядок производства предварительного следствия был заменен единоличным, на основании Положения о народном суде РСФСР от 21 октября 1920 г. [4; 100-113]. Производство предварительного следствия, всех следственных действий, в том числе и избрание мер принуждения, были возложены на народных следователей. Постановления народного следователя могло быть обжаловано в народном суде, решение которого по жалобе являлось окончательным.

Декрет ВЦИК от 6 февраля 1922 г. «Об упразднении ВЧК и о правилах производства обысков, выемок и арестов» в п.7 предоставил право производства обысков, выемок и арестов Государствен­ному Политическому Управлению, Политическим Отделам, а также их Уполномоченным в уездах на следующих основаниях: «в отношении лиц, застигнутых на месте преступления, аресты, обыски, вы­емки могут быть произведены агентами Государственного Политического Управления или Полити­ческих Отделов без специального постановления Государственного Политического Управления или Политических Отделов и особого ордера с последующей санкцией Председателя Государственного Политического Управления или Политических Отделов в течение 48 часов, принятых мер пресече­ния, во всех остальных случаях арест, а также обыски и выемки допускаются не иначе, как по специ­альному постановлению Государственного Политического Управления или Политических Отделов за подписью Председателей их по особым ордерам»[5].

Каждый из приведенных декретов имел юридическую силу как нормативный акт и непосред­ственно распространялся на территорию Казахстана.

Первым уголовно-процессуальным законом, в котором регламентированы все стадии уголовного процесса, деятельность органов уголовного судопроизводства, порядок проведения следственных дей­ствий и их санкционирование, стал Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР (далее УПК РСФСР) 1922 г., который был важным этапом в развитии уголовно-процессуального законодательства.

Право принимать решение о применении меры пресечения, в том числе и заключение под стражу, принадлежало единолично следователю, составляющему постановление с указанием преступления, в котором обвиняется данное лицо, и основания принятия той или иной меры пресечения. О принятии меры пресечения следователь немедленно доводит до сведения обвиняемого и направляет сообщение прокурору (ст.146 УПК РСФСР). Однако даже тогда санкции прокурора или суда не требовалось.

Прокурор при осуществлении надзора за законностью действий органов предварительного рас­следования был наделен полномочиями рассматривать жалобы на решения следователя о заключении под стражу, осуществлять проверку правильности содержания под стражей и в местах лишения сво­боды, освобождать лиц, «неправильно содержащихся», давать указания и разъяснения по вопросу о мере пресечения.

В 1923 г. УПК РСФСР был издан в новой редакции, утвержденной постановлением ВЦИК от 15 февраля 1923 г. [6]. Одними из существенных нововведений кодекса были: наделение прокурора пра­вом продления срока содержания обвиняемых под стражей до 3-х месяцев; возможность опротесто­вания следователем через суд указания прокурора об изменении меры пресечения.

Таким образом, суд и прокуратура в этот исторический этап развития были наделены функциями контроля, которые осуществлялись лишь после того, как следователь примет самостоятельно то или иное решение о проведении следственных действий, ограничивающих права и свободу граждан; ни о каком санкционировании обысков, выемок, мер пресечения не упоминается.

С принятием Конституции СССР в 1936 г. было установлено, что гражданам СССР обеспечива­ется неприкосновенность личности и никто не может быть лишен свободы иначе как с санкции про­курора или по постановлению суда (ст.127). Данный акт обладал высшей юридической силой, закре­пил научное определение санкции. Однако на протяжении длительного времени (более 20-ти лет) указанные изменения не были внесены в отраслевое законодательство, и право граждан на личную неприкосновенность не обеспечивалось. Данное положение было внесено в отраслевое законодатель­ство с принятием Основ Уголовно-процессуального законодательства Союза ССР и союзных респуб­лик, утвержденных 25 декабря 1958 г. Верховным Советом СССР.

В 1959 г., с принятием Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов Казахской ССР, начи­нается реформирование законодательства, направленное на усиление гарантий законности, в том числе принимаются соответствующие меры по совершенствованию правовой регламентации проце­дуры заключения под стражу, появляются гарантии неприкосновенности личности и закрепляется принцип осуществления правосудия только судом. В данном нормативном акте установлен новый порядок производства обысков, выемки, заключения под стражу, которые должны проводиться толь­ко с санкции прокурора.

Принятое в 1955 г. Положение о прокурорском надзоре в СССР содержало ряд принципиальных положений, касающихся охраны личной свободы граждан: никто не подвергался незаконному и не­обоснованному привлечению к уголовной ответственности или иному незаконному ограничению в правах, а также аресту без судебного решения или санкции прокурора (ст.28 УПК КазССР). Прокурор дает санкцию на арест подозреваемого или обвиняемого при наличии оснований, предусмотренных законом, в связи с чем он обязан тщательно ознакомиться со всеми материалами дела, содержащими основания для заключения под стражу, а при необходимости допросить лицо, подлежащее аресту (ст.30 УПК КазССР).

В соответствии с уголовно-процессуальным законодательством такие следственные действия, как обыск, выемка, наложение ареста на имущество производились следователем или лицом, произ­водящим дознание на основании постановления, санкционированного прокурором. Однако в случаях, не терпящих отлагательства, обыск мог быть произведен и без санкции прокурора, но с последую­щим сообщением о производстве обыска в течение 24 часов (ст.135 УПК). Обязательному санкцио­нированию подвергались постановления органов предварительного следствия о производстве таких следственных действий, как прослушивание телефонных и иных переговоров (ст.35 — 1 Основ).

С принятием независимости в Республике Казахстан была осуществлена реформа уголовного судопроизводства, результаты которой нашли своё отражение в Уголовно-процессуальном кодексе Республики Казахстан от 13 декабря 1997 г., развитие которого характеризуется усилением внимания гарантиям прав личности, расширением полномочий субъектов уголовного процесса, особенно там, где могут быть нарушены конституционные права граждан. В период с 1998 г. по август 2008 г. пра­вом санкционирования по законодательству обладали органы прокуратуры Республики Казахстан.

И, наконец, с принятием Закона Республики Казахстан № 65-VI от 5 июля 2008 г. «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам применения мер пресечения в виде ареста, домашнего ареста» с 30 августа 2008 г. суду были переда­ны полномочия по решению вопроса о применении мер пресечения в виде ареста и домашнего аре­ста, затрагивающих конституционные права и свободы граждан, которые относятся к числу основных прав человека, принадлежащих каждому от рождения, и признаются абсолютными и неотчуждаемы­ми. Данное событие стало ожидаемым в развитии правовой политики нашего государства: законода­тельно была закреплена новая система процессуальных гарантий прав личности для обеспечения за­конности и обоснованности при применении мер уголовно-процессуального пресечения.

Таким образом, история становления и развития института санкционирования показывает, что наше законодательство развивалось, проходя через определенные этапы: зарождение, появление эле­ментов, научные определения (апробации) и современный этап, в котором закреплены гарантии прав личности при ограничении конституционных прав при лишении свободы или ином вмешательстве в личную жизнь. На сегодняшний день институт санкционирования по законодательству РК характери­зуется усилением судебной санкции в области лишения свободы гражданина и исключением этой функции из полномочий прокурора, что, на наш взгляд, не только обеспечивает соблюдение конститу­ционных прав и свобод граждан, но и сопровождается демократизацией законодательства, корректи­ровкой функций и полномочий судебной системы, органов прокуратуры, предварительного расследо­вания, оптимизацией их деятельности.

Список литературы

1. Материалы по казахскому обычному праву: Сб. 1 / Под общ. ред. Т.М. Культелеева, М.Г. Масевич, Г.Б. Шакаева. — Алматы: Жеты жаргы, 1998. — 169 с.
2. ФойницкийИ.Я. Курс уголовного судопроизводства. — Т. 1. — СПб.: Госюриздат, 1996. — С. 184, 185, 188.
3. Строгович М.С. Уголовный процесс. — М.: Госюриздат, 1938. — 65 с.
4. История советской прокуратуры в важнейших документах. — М.: Госюриздат, 1952. — 60 с.
5. Конституции и конституционные акты РСФСР (1918-1937): Сб. документации / Под общ. ред. А.Я. Вышинского. — М.: Госюриздат, 1940. — С. 126-127.
6. Уголовно-процессуальное законодательство СССР и союзных республик. — М.: Госюриздат, 1957. — 389 с.