Под влиянием проникавших во второй половине XIX - начале ХХ в. в Казахстан капиталистических отношений здесь стала складываться национальная буржуазия, отражавшая специфику и своеобразие этого процесса. Основной костяк казахской национальной буржуазии составляло байство. В оценке феномена байства как социальной группы исследователи расходились во взглядах. Одни исследователи (С.Толыбеков, С.Зиманов) придерживались мнения, что появление байства не было связано с капиталистическими отношениями.
Другие (М.Вяткин, В.Шахматов) считали, что байство было новой социальной прослойкой, возникшей только в середине XIX в. на почве товарно-денежных отношений. Е.Бекмаханов основным недостатком высказанных точек зрения считал оценку байского хозяйства как застывшего явления, тогда как его следует рассматривать через призму эволюционного развития. По его мнению, байство, в противовес остальным феодалам, было представлено нарождавшейся национальной буржуазией [1; 338].
Национальная буржуазия по преимуществу была торговой. У подавляющего большинства баев-торговцев обороты были незначительны, однако и среди них встречались баи-купцы 1-й и 2-й гильдий, проводившие большие торговые операции с русскими купцами внутренних губерний России. Некоторые баи обладали не только большими стадами скота, но и значительной массой наличных денег. Так, например, в 1887 г. купец 2-й гильдии Байбулат Бокин имел 150 тыс. руб. деньгами и 1500 лошадей, Куанышев — 100 тыс. руб. и 1000 лошадей. Сулейман Тастамиров имел оборотный капитал на 60 тыс. руб. и 1500 лошадей [2, л.5-6]. Многие баи выступали в качестве крупных скотопромышленников на казахстанских ярмарках, их торговые обороты достигали крупных сумм. К примеру, скотопромышленники К.Балтабаев и братья Бейсековы (Семипалатинский уезд) имели 40 тыс. и 80 тыс. рублей торгового оборота соответственно, а В. Джалтыров (Петропавловский уезд) и того более — 150 тыс. руб. [1; 341-342].
Сводка рыночных цен на скот и продукты животноводства дает представление о значимости приведенных сумм торговых оборотов купцов-скотопромышленников. Вот какие цены были на Кон-стантиновской ярмарке (Акмолинская область) в 1903 г: лошадь и бык стоили по 34 руб., корова — 25, баран — 5 руб. Цены на кожи были следующие: конская — 3 руб.30 коп., верблюжья — 3 руб. 60 коп., яловая — 3 руб. 40 коп., овечья — 60 коп., козья — 1 руб. Шерсть овечья стоила 3 руб.75 коп., козья — 8 руб., верблюжья — 5 руб.50 коп. За конский волос давали 22 руб. [3; 34-35].
Баи-скотопромышленники осознавали свое место в хозяйственных связях с Россией и настаивали на признании их заслуг со стороны царской администрации. В телеграмме группы баев Челкар-ской волости Кокчетавского уезда на имя министра финансов С.Витте в 1900 г. недвусмысленно говорилось: «Мы — элемент полезный, чем крестьяне-хлебопашцы, но, к сожалению, в оценку знания киргиз в экономическом быте России никто не входил. Мы безнедоимочные плательщики всяких повинностей, мы даем десятки тысяч дешевых лошадей в Европейскую Россию, мы даем столько же скота туда же, мы даем миллионы пудов на европейский рынок сала, шерсти, кож, овчин. Словом, мы деятельная, живая сила в общей экономике государства» [4; 64].
Некоторые байские хозяйства переходили к разведению улучшенных пород скота (конские заводы) и добивались на этом поприще неплохих успехов. К примеру, в 1877 г. в Троицке проходили выставка и возовые испытания лошадей киргизских конезаводчиков. Первой денежной премии из приза Главного управления государственного коннозаводства, определенного распорядительным комитетом в размере 20 руб., удостоен жеребец гнедо-карий Найзабая Сарыбелева, прошедший в 4,5 мин 285 сажен с грузом от 45 до 159 пудов.
Вторая премия в размере 16 руб. присуждена сивому жеребцу Байдаулета Балагусова — в 4,5 мин прошел 270 сажен с грузом 45-153 пуда. Третья премия в размере 14 руб. присуждена темно-сивой кобыле Магамбета Унбаева, которая за 5 мин прошла 250 сажен с грузом от 45 до 145 пудов; четвертая премия в размере 14 руб. присуждена сивому жеребцу Казыя Клычбаева — за 4,5 мин прошел 220 сажен с грузом 45-133 пуда. Пятая премия в размере 8 руб. присуждена гнедому жеребцу Галия Сафарова — за 4 мин прошел 210 сажен с грузом от 45 до 129 пуд. [5, л.15-16].
В 1898 г. за отличное ведение конно-заводческого дела киргизам султану Джангиру Бегалину, Нурмухамеду Сагынаеву, Мейраму Джанайдарову, Кияшу Санрыкову, зауряд-сотнику Джару Джаикпаеву, Садывакасу Чорманову государь император пожаловал серебряные медали с надписью «За усердие» для ношения на шее [6; 56]. Информация о конном заводе М.Джанайдарова попала даже в отчет губернатора Акмолинской области: «В Атбасарском уезде имеется конезавод Джанайдарова. Он учрежден в 1870 г. и состоит из 400 плодовых маток киргизской породы. Он обслуживается жеребцами-метисами от скрещенных местных пород с чистокровными производителями» [7; 22-23].
Основную массу купечества Казахстана составляли выходцы из России и Средней Азии: русские, татары, сарты. Но наряду с ними торговлей и ростовщичеством все более стали заниматься и казахи. Во второй половине ХГХ в. в числе профессиональных торговцев они появляются в городских центрах. Накопив в сфере развозной торговли небольшой капитал, казахи открывали в городах торговые лавки. Так, согласно данным губернаторских отчетов, в Семипалатинской области в 1879 г. насчитывалось 225 лавок, принадлежавших торговцам-казахам. В основном они занимались скупкой у населения скота и животноводческого сырья, которые затем сбывали большими партиями русским и среднеазиатским купцам [8; 128]. В том же году в Туркестане казахским баям-торговцам принадлежало 24 лавки, из которых в 16 торговали мясом, кумысом, деревянными частями юрт. Среднегодовой торговый оборот этих лавок не превышал одной тысячи рублей [4; 343].
В начале ХХ в. формирование национальной торговой буржуазии ускоряется. По-прежнему многочисленной была группа мелких торговцев из казахов-маклеров, алыпсатаров, саудагеров. В связи с усилившимся торговым обменом число алыпсатаров и их денежные обороты увеличиваются. Так, если в 90-х годах при обследовании казахских хозяйств в Павлодарском, Атбасарском, Кокче-тавском, Кустанайском и Актюбинском уездах было зарегистрировано 640 алыпсатаров, то при повторном обследовании, проведенном 10 лет спустя, только в Кустанайском и Актюбинском уездах насчитывалось 849 скупщиков и перекупщиков с доходом в 223 тыс. руб. [4; 53].
Некоторые из алыпсатаров постепенно превращались в средней руки баев-скотопромышленников. Так, в 1908-1910 гг. торговые обороты алыпсатара Т. Труспекова из Копальского уезда Семиреченской области достигали 50-60 тыс. руб. Он имел 6 наемных работников для ухода за купленным скотом, крупный мануфактурный магазин в с.Аксуйском с годовым оборотом в 30 тыс. руб. [9; 75].
«Семипалатинские областные ведомости» писали в конце 1900 г.: «Лет 10 и более тому назад в глухой степи занимались скупом скота главным образом татары, которых в настоящее время в большинстве случаев заменили заречные и степные киргизы-торгаши, продающие там европейские товары в обмен на сырье и скот через своих приказчиков» [10].
В условиях колониального положения Казахстана баи значительную часть своего капитала пускали в сферу торгового обращения. Они вели торговлю не только на казахстанских ярмарках, но и со среднеазиатскими купцами и даже с Кульджой. Особенно оживленная торговля велась с русскими купцами. Купцы-казахи вели специализированную торговлю. Например, Жиенкулов, имевший оборот торговли свыше 50 тыс. руб., занимался перепродажей скота и продуктов животноводства, Ибрагимов — хлеба, зерна и муки, Куробаев скупал и продавал кошмы [11; 78].
Среди казахского купечества некоторые выделялись крупными торговыми капиталами и обширными операциями. О масштабах предпринимательства среди казахов определенное представление дают списки людей, добивавшихся банковского кредита для расширения своей деятельности. Банки кредитовали преимущественно крупную торгово-промышленную клиентуру, причем размер кредита устанавливался в зависимости от имущественного состояния кредитуемого и суммы его торговых оборотов. Так, например, в 1910 г. крупный скотопромышленник Ш.Апсатаров испрашивал в Семипалатинском отделении Русско-Азиатского банка кредит на сумму 50 тыс. руб. Его торговый оборот банк оценил в 200 тыс. руб. [12; 199].
В 1912 г. в Верненское отделение Госбанка подал заявление с просьбой предоставить кредит купец Калдыбаев. Его оборот составлял 80 тыс. руб., он торговал кожами, шерстью, баранами, лошадьми в Семиречье и в Фергане. До этого он уже пользовался кредитом в отделениях Сибирского и Русско-Азиатского банков [9; 74]. Крупные кредиты в Семипалатинском филиале Госбанка были открыты торговцам Мирсалимову (80 тыс.руб.), Мусабаеву (75 тыс. руб.), купцам 2-й гильдии Бейсекееву, Балтабаеву (от 25 до 50 тыс. руб.), в Верненском отделении Госбанка — Алмазбекову, Абдувалиеву с сыновьями, Узбекову (от 30 до 100 тыс. руб.) [13; 195]. Скотопромышленники Балтабаев и братья Бейсековы (Семипалатинский уезд) имели 40 и 80 тыс. руб. торгового оборота соответственно, а Джалтыров (Петропавловский уезд) — 150 тыс. руб. [1; 342].
Многие баи-предприниматели были тесно связаны с крупными российскими фирмами и банками. Например, акмолинский бай Узбеков (владелец кожевенного завода) занимался производством кож и вел оптовую торговлю мануфактурой и бакалейными товарами. Финансовые операции и учет векселей Узбекова производили Варшавская контора Государственного банка, Волжско-Камский коммерческий банк, Ташкентское отделение Государственного банка, Одесское отделение Государственного банка и др. Его векселя учитывались даже Петербургским отделением Государственного банка [4; 64].
С самого начала торговля в Казахстане сочеталась с ростовщичеством, и характерной особенностью байства в XIX в. была его тесная связь с торгово-ростовщическими операциями. Под влиянием изменившихся экономических условий возросла потребность в промышленных товарах. Прежний натуральный обмен, когда эквивалентом в торговле был трехгодовалый баран, постепенно начал отходить на задний план. Беднейшая часть казахов, не имея в наличии денег, вынуждена была прибегать к займам у своих баев. В архивах сохранилось немало материалов, характеризующих торговую деятельность крупной феодально-родовой знати. Известный исследователь И.Крафт писал: «В степи среди киргиз сильно развито ростовщичество. Занимаются им почти все состоятельные должностные и недолжностные лица. Ростовщичество процветает открыто и в такой мере, что положительно истощает благосостояние массы, за счет которой отдельные личности наживают огромные состояния» [1; 339].
Торговля в Степи часто выступала в форме раздачи товара в долг. При неуплате в срок сумма увеличивалась. 80-90-е годы XIX в. — время самого безраздельного господства и распространения ростовщичества. К этому способу обращались как торговцы, так и богачи, и лица из местной администрации [14;165].
Крупное и мелкое казахское купечество особенно охотно занималось ростовщичеством, наращивая капиталы путем взимания процентов. Так, торговец Махмутбаев, кредитовавшийся в Верненском отделении Сибирского торгового банка, представил в 1914 г. банку для учета векселя, полученные им от 175 казахов на сумму 18 тыс. руб., которые он ссужал под высокие проценты. Уровень ростовщического процента в казахских аулах доходил даже до 800-900 [13; 202]. Надо признать, что царское правительство считало ростовщичество злом, приводящим к обнищанию и без того бедных казахов и всячески боролось с ним. Так, Амантай Адамбаев, состоявший в 1912 г. в должности Акчатавского волостного управителя, подозревался в ростовщичестве, за что и был отстранен от занимаемой им должности [15, л.9].
Превращение байских хозяйств в товарные постепенно разрушало натуральные основы кочевого хозяйства. Втягивание кочевых хозяйств в рыночные отношения и усиление зависимости от баев-заимодавцев разоряло беднейшую часть казахов.
Процесс формирования национальной торговой буржуазии шел медленно. Сказывались господство натурального хозяйства, неразвитость товарного производства и обмена, конкуренция российских и среднеазиатских купцов. Образование национального торгового капитала сдерживалось и колониальным положением Казахстана: российская буржуазия устанавливала низкие расценки на скот и животноводческое сырье — основные товары казахского купечества.
Удельный вес казахов в торговле Казахстана был невелик. По данным переписи 1897 г. в Казахстане торговлей были заняты 39537 чел., из них казахов было только 4608, или чуть более 11 % [16; 415]*. В 1910 г. в Верном насчитывалось 765 торговых заведений, из них казахам принадлежало только 23 предприятия. В этом же году в селе Зайцевском (Чилик) Верненского уезда из 130 торговых заведений казахам принадлежало только 2 [16; л.8-134] (Подсчитано нами. — К.А.). В числе торговцев на ярмарках казахи также составляли незначительную часть. В 1908 г. на Каркаринской ярмарке (Семиреченская область) из 355 постоянных торговцев-казахов было только 10 чел. Такое явление было характерным для торговли в Казахстане как в ХГХ, так и в начале ХХ в. [4; 168].
Низким был удельный вес торговцев-казахов, кредитовавшихся в филиалах государственных и коммерческих банков. Так, за период с 1887 по 1915 гг. в филиале Государственного банка Петропавловска получили кредит 115 торговцев, среди них было только 12 казахов [17, л.1-22].
Зарождавшаяся национальная буржуазия вместе с русскими и иностранными промышленниками участвовала в организации промышленного производства. Архивные данные свидетельствуют, что среди казахов было не так много тех, кто занимался промышленным предпринимательством, да и то их деятельность на этом поприще не всегда была успешной. Так, в 1889 г. горнопромышленник-казах К. Кольмамбетов начал разработку серебро-свинцового рудника «Спасский» в Каркаралинском уезде совместно с отставным чиновником Сивилловым. В начале ХХ в., по указу управляющего Министерством земледелия и государственных имуществ, рудник был отобран и поступил в продажу [18, л.2].
Примерно в это же время горнопромышленник-киргиз Казангап Досанов получил разрешение на производство разведок каменного угля. Однако в отчете Каркаралинского горного округа было зафиксировано, что за нарушение 285 ст. Устава Горного он был признан утратившим это право. [19, д.1334, л.4].
Киргизу Кентской волости Увалию Ачикееву в 1903 г. было выдано дозволительное свидетельство за № №7753 и 7754 на право разведок месторождений медных руд в Каркаралинском уезде Семипалатинской области. Однако в 1906 г., ввиду нарушения им требования 285 ст. Устава Горного, изданного в 1893 г., признать его на основании ст. 288 того же Устава лишившимся права производства разведок месторождения полезных ископаемых. Права на разведку были переданы О.С.Деровой и А.И.Дерову [19, д.1330, л.1, 4]. Однако Увалий Ачикеев на этом не оставил свою идею заняться горным промыслом. В 1911 г. он обращается к императору с просьбой содействовать в разработке медного месторождения Айдарлы, открытого им в 1911 г. В своем прошении Ачикеев указывал на то, что содержание меди в руде от 14 до 19 %. Предприниматель просил выдать ему 45 тыс. руб. кредита, который обязался погасить в течение 3-х лет. Однако и в этом случае предпринимательская деятельность Ачикеева потерпела фиаско. В кредите ему было отказано, а местность Айдарлы по дозволительному свидетельству от 21 марта 1911 г. за № 3333 за нарушение ст. 335 Устава Горного, изданного в 1912 г., зачислена в казну по резолюции от 12 декабря 1914 г. [19, д.1447, л.9 об.].
равда, бывали случаи, когда отдельным баям на известный период удавалось вкладывать свои капиталы в разработку золотых приисков. Такими баями-промышленниками были Джурабаев и Карибаев; годовой доход последнего доходил до 25 тыс. руб. Однако кончилось это дело плачевно. Царское правительство лишило их права на разработки [1; 342]. Более успешной была деятельность другого предпринимателя-промышленника — киргиза Колбинской волости Халила Кайрамбаева, открывшего золотосодержащий рудник «Кыз-Ашкан» 6 апреля 1907 г. Рудник был расположен в Базаровской волости Зайсанского уезда Семипалатинской области и отведен Кайрамбаеву по заявке № 114 в 1907 г. [19, д.1412, л.11].
По сведениям С. К. Игибаева, в Семипалатинской области золотопромышленностью занимались Байжомартовы, Джувашев, Абылканов. В Кокчетавском уезде Акмолинской области — М.Чубеков. Большинство казахских горнопромышленников разработке приисков предпочли продажу заявленных месторождений и отведенных под прииски участков. Отдельные лица ограничивались лишь заявкой, не доведя свое желание до логического конца по каким-то неизвестным причинам. Так, например, отставной поручик Аиртавской волости Кокчетавского уезда султан Махмуд Чингисович Валиханов 27 марта 1901 г. обратился в Томское горное правление с просьбой о выдаче дозволительного свидетельства на поиск «золота, серебра, меди, свинца и др., каменных углей, а также других драгоценных камней в Акмолинской и Семипалатинской областях». Горное правление сообщило, что для получения дозволительного свидетельства необходимо прислать в правление две гербового рублевого достоинства марки на оплату и указать место для объявления. Валиханов уплатил два рубля и далее не настаивал о выдаче ему свидетельства «на занятие золотым промыслом» [20; 56-57].
Лучше складывались дела у национальной буржуазии в обрабатывающей промышленности, главным образом в переработке животноводческого сырья. Они владели салотопенными, кожевенными и маслодельными заводами, а также ветряными мельницами. К ним, например, можно отнести Искакова, Усманова и Мумыджанова, владевших салотопенными заводами, Кошарова, имевшего кожевенный завод, Кийкина — владельца мукомольной мельницы. Некоторые из баев-предпринимателей добивались неплохих успехов на этом поприще. Так, к примеру, владелец шерстомойного завода Давлеткельдиев нанимал 55 рабочих и имел на своем предприятии сумму годовой выработки 45 тыс. руб. [1; 342].
По данным Г.Есенгалиевой, в 1890 г. в Семипалатинской области из 29 предприятий по обработке продуктов скотоводства 3 принадлежало казахам. Суммарная стоимость продукции 29 предприятий составляла 580862 руб., из которых 8500 руб. составлял казахский национальный капитал (1,4 %) [21; 163].
По мнению Е.Бекмаханова, промышленное предпринимательство среди казахской буржуазии развивалась слабо из-за ограниченности денежных капиталов, отсутствия технических знаний, противодействия колониальных властей. Однако вышеприведенные примеры свидетельствуют о том, что царское правительство вовсе не запрещало казахам заниматься горным делом. Дело, видимо, в общей слабости национальной буржуазии, недостатке предприимчивости и капиталов.
По исчислениям С.Асфендиарова, байство составляло примерно 8-12 % всего казахского населения [22; 260]. По мнению С.Толыбекова, крупные байские хозяйства составляли не более 10 % от общего числа байских хозяйств и 0,5 % от всего кочевого населения [23; 573]. С.Сундетов считал, что в Степном крае байских хозяйств было около 1/5 от общего числа казахских хозяйств [4; 71].
Несмотря на очевидные успехи отдельных байских хозяйств, следует признать, что товарное земледелие не получило широкого развития в хозяйстве казахов. Только небольшая часть байских хозяйств, вступивших на путь капиталистических отношений, могла поставлять хлеб на рынок. Собранный хлеб в основном шел на удовлетворение собственных потребностей. А важнейшая отрасль хозяйства казахов — скотоводство — носила экстенсивный характер. Байские хозяйства отличала низкая производительность труда. По мнению Ж.Абылхожина, это предопределялось тем, что в них было сильное преобладание живого труда (рабочая сила человека) над трудом овеществленным (т.е. воплощенным в средствах производства и предметах потребления). В свою очередь низкая производительность труда ограничивала круг накопляющих, т.е. производящих прибавочный продукт хозяйств. Накопление было невозможно, а если оно достигалось, то только в крайне ограниченных размерах, в формах, допускающих лишь очень небольшой прибавочный продукт. Но и этот минимальный прибавочный продукт не доходил до рынка, так как их съедали расточительные формы отчуждения [24; 414].
Существовало два вида расточительства в байских хозяйствах. Первый вид — это сооружение дорогостоящих могил-памятников умершим родственникам. Так, например, по сведениям, приводимым С.Е.Толыбековым, на постройку 38 памятников в Карсакпайской волости Атбасарского уезда было затрачено: 2281 лошадь, 8443 барана и 40 верблюдов. Расходы на строительство памятника только баю Джанулы обошлись в 1500 баранов и 362 лошади. В 1924 г. 50-летний сын Джанулы Джакуббек, живший около этой могилы, имел всего одну дойную корову [22; 575].
Вторым видом расточительства были поминальные пиршества по умершим баям (ас). Такие поминки в Степи случались в течение лета по нескольку раз. На них съезжались несколько тысяч человек, для которых ставились юрты, готовилось угощение, проводились различные состязания с выставлением огромных призов. На поминки, устроенные в 1860 г. в честь бая Ердена Сандыбаева, для гостей из Акмолинской, Сыр-Дарьинской, Тургайской областей было выставлено 500 юрт, израсходовано на угощение и призы 620 лошадей и 200 баранов [14; 204].
Таким образом, процесс формирования национальной буржуазии был закономерным итогом проникновения в казахский край капиталистических отношений. В силу ряда обстоятельств этот процесс имел некоторые особенности, обусловленные колониальным статусом и общей отсталостью края, наличием патриархально-родовых пережитков, сильным влиянием российского и иностранного капитала. Национальная буржуазия была преимущественно торговой и была связана с обслуживанием российского и иностранного капитала, ориентированного, главным образом, на внешние рынки.
Число предпринимателей-промышленников в среде местного населения было невелико. Становление национальной буржуазии блокировалось господством российского и иностранного капитала, т. е. всей колониальной системой. Кроме того, зарождавшаяся национальная буржуазия ориентировалась на модель простого воспроизводства, поскольку была в значительной степени сращена с докапиталистическими отношениями и во многом благодаря функционированию именно их структуры сохраняла свой экономический статус. Другими словами, она не придерживалась принципа накопления и производственного использования капиталов, предпочитая направлять их на социально престижное потребление (предметы роскоши, тезаврация — омертвление капиталов в драгоценных металлах и т. д.). Потенциальный фонд накопления, необходимый для расширенного воспроизводства, в национальном секторе предпринимательства был невелик. Он ограничивался слабой технической оснащенностью и низкой производительностью труда. При этих условиях национальная буржуазия не
могла конкурировать на местном рынке с российскими товаропроизводителями и сосредоточилась главным образом в животноводческой отрасли [24; 415].
Национальная буржуазия, зародившаяся в период колониального господства российского и иностранного капитала, по всем признакам (осуществление торгового посредничества с иностранными и российскими компаниями, посредничество между своими производителями и иностранными компаниями), применяя современную терминологию, соответствовала определению компрадорской буржуазии. Такое определение, как, впрочем, и сам феномен национальной буржуазии, в отечественной литературе прежде применялось крайне редко.
Исходя из этого в оценке места и роли национальной буржуазии существуют различные точки зрения. По мнению одних исследователей, нарождавшаяся национальная буржуазия экономически была очень слабой и зависела от царизма и русской буржуазии и поэтому ей не суждено было впоследствии сыграть самостоятельную роль в общественно-политической жизни Казахстана. Другие считают, что в условиях дореволюционного Казахстана более активной общественной силы, чем нарождающаяся национальная буржуазия, не было [25; 195].
Список литературы
1. Бекмаханов Е. Байское хозяйство в Казахстане и его особенности во второй половине XIX - начале XX в. // Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного движения в России. — М., 1961. — С. 338-347.
2. Центральный государственный архив Республики Казахстан (далее — ЦГА РК). ЦГА РК. Ф. И-369. Оп.1. Д.7438.
3. Обзор Акмолинской области за 1903 г. — Омск, 1904. — 61 с. 8 ведомостей.
4. Сундетов С.А. О генезисе капитализма в сельском хозяйстве Казахстана (на материалах Северо-Восточных областей). — Алма-Ата: Наука, 1970. — 127 с.
5. ЦГА РК. Ф. И-25. Оп.1. Д.3478.
6. ЦГА РК. Ф. И-64. Оп.1. Д.823.
7. Обзор Акмолинской области за 1914 г. — Омск, 1915. — 76 с. 17 ведомостей.
8. Ерофеева И.В. Характер торговли и формирование купеческого сословия в городах Северо-Восточного Казахстана в XIX в. // Обменные операции городов Сибири периода феодализма: Сб. науч. ст. — Новосибирск: Изд. НГУ, 1990. — C. 112-132.
9. Очерки экономической истории Казахской ССР (1860-1970 гг.). — Алма-Ата: Казахстан, 1974. — 360 с.
10. Семипалатинские областные ведомости. — 1900. — № № 51-52.
11. СулейменовБ.С. Аграрный вопрос в Казахстане последней трети XIX - начала ХХ в. — Алма-Ата: Наука, 1963. — 412 с.
12. Фридман Ц.Л. Банки и кредит в дореволюционном Казахстане (1900-1914 гг.). — Алма-Ата: Казахстан, 1974. — 176 с.
13. Фридман Ц.Л. Кредит и кредитные учреждения в условиях многоукладной экономики дореволюционного Казахстана // Вопросы истории капиталистической России. Проблема многоукладности. — Свердловск, 1972. — С. 188-203.
14. АртыкбаевЖ.О. Казахское общество в XIX веке: традиции и инновации. — Караганда: Полиграфия, 1993. — 330 с.
15. ЦГА РК. Ф. И-15. Оп.1. Д. 422.
16. ЦГА РК. Ф. И-342. Оп.1. Д. 538.
17. ЦГА РК. Ф. И-559. Оп.1. Д. 3.
18. ЦГА РК. Ф. И-212. Д. 1359.
19. ЦГА РК. Ф. И-212. Оп.1. Д. 1334.
20. Игибаев С.К. Промышленные рабочие дореволюционного Казахстана. 1861-1917 гг. — Алма-Ата: Ғылым, 1991. —191 с.
21. Есенгалиева Г. О развитии промышленности по переработке сельскохозяйственных продуктов в Семипалатинской области в конце XIX - начале ХХ века // Вопросы истории Казахстана XIX — начала ХХ века. — Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1961. — С. 154-173.
22. Цит.: Асфендиаров С.Д. История Казахстана (с древнейших времен). 2-е изд. / Под ред. проф. А.С.Такенова. — Алма-Ата: Қазақ университеті, 1993. — 304 с.
23. Толыбеков С.Е. Кочевое общество казахов в XVII - начале ХХ в. (Политико-экономический анализ). — Алма-Ата: Наука, 1971. — 634 с.
24. АбусеитоваМ.Х., Абылхожин Ж.Б. и др. / История Казахстана и Центральной Азии. — Алматы: Білім, 2001. — 620 с.
25. Абдразаков Т.А. Избранные произведения 90-х годов. Т. 1. — Караганда: Изд-во КарГУ, 2000. — 271 с.