Казахская инструментальная музыка в контексте этнической истории и Шежире

По отношению к музыке казахи часто употребляют слово «сырлы» (сырлы саз, сырлы эуен), отмечая сокровенную сущность этого искусства и таинственно-загадочную природу самого музыкального звука. С другой стороны, в исконно-казахской культуре музыка никогда не выделялась в некую отдельную область и, тесно связанная с поэзией и словом, фолькло­ром и эпосом, мифологией и ритуалом, традиционными верованиями и социальными институтами, была в кочевом обществе глубоко синкретичной по существу. В условиях же современной дифференциации общественных функций и областей знания музыка становится отдельным и самостоятельным видом искусства и, соответственно, - объектом специального и, опять-таки, отдельного изучения в рамках такой научной отрасли, как искусствоведение и, в частности, музыковедение.

Мы полностью согласны с тем, что язык музыки, конечно же, специфичен, а музыкозна­ние оперирует своими понятиями, собственным научным аппаратом и соответствующими методами изучения, выработанными еще в европейской теории музыки. Основами данной теории мы сейчас и пользуемся и, надо сказать, пользуемся в целом успешно, так как, во-первых, музыка любой культуры имеет некие объективные закономерности (например, как явление физико-акустическое), которые под­даются описанию даже с точки зрения музы­кально-теоретических достижений другой культуры. Во-вторых, традиционная музыка казахов, как признавали еще в 19 веке многие русские и европейские ученые, достигла больших высот в своем развитии и поэтому очень многие ее стороны могут быть вполне адекватно описаны при помощи терминологи­ческого аппарата европейской теории музыки.

Однако мы также глубоко убеждены в том, что в изучении казахских музыкальных традиций, даже при анализе структурных закономерностей языка и синхронном методе исследования, необходим комплексный подход, который предполагает знание, изучение функционального и культурно-исторического контекста традиций. Это осознавалось еще на ранних этапах казахского музыкознания такими учеными, как А. Жубанов («Соловьи столетий», «Струны столетий»), Б. Ерзакович («Песенная культура казахского народа»), П.Аравин («Даулеткерей и казахская музыка XIX века»), Б.Сарыбаев («Казахские музыкальные инстру­менты»). Современный комплексный подход, с широким использованием данных смежных наук, осуществлен в работах Б.Каракулова, А. Мухамбетовой, А. Байгаскиной, С. Елемановой, А. Кунанбаевой. Благодаря их теорети­ческим разработкам, а также работам следую­щего поколения ученых, в казахской музыке выявлен, в частности, пласт фольклора и пласт устно-профессионального искусства - ән-күй-жыр (песенная, инструментальная и эпическая традиции). И, несмотря на синхронность бытования этих двух пластов вплоть до ХХ века [1], безусловно, первый (т.е. фольклор) пред­ставляет более ранний этап музыкальной культуры, что позволяет говорить о неких, хотя бы самых общих, временных и исторических координатах в развитии традиционной музыки.

Так в ХІХ веке, о котором мы имеем более или менее реальное представление, сложились те музыкальные и музыкально-поэтические традиции, которые воспринимаются нами как вершинные, т. е. они - результат формирования и кристаллизации музыкального языка и, шире, - музыкального мышления на протяжении многих столетий. Напрашивается параллель, например, с орхоно-енисейскими надписями, содержание которых безусловно свидетельст­вует о предыдущем длительном развитии и языка, и письменности, и литературы тюрков, начала которых сокрыты в глубине веков. Также и здесь - невозможно определить генезис, время формирования и пути эволюции, впрочем, не только казахской, но и вообще устных музыкальных культур, трудно выст­роить их реальную историческую ретроспек­тиву, концепцию развития. Мы можем прово­дить лишь синхронный анализ - на базе как самих устно-профессиональных традиций, так и всех сохранившихся пластов фольклора, который, как уже было сказано, мог быть более ранней основой собственно музыкальных жанров и их языка. Так, например, в казахской инструментальной музыке существуют образцы т.н. аңыз-күй — древних кюев или кюев-легенд, которые с полным на то основанием можно отнести к фольклорным жанрам инструмен­тальной музыки казахов. Хотя эти кюи в дошедшем до нас виде уже оторваны от своей прикладной функции, сохранившиеся в них следы древнего синкретизма, глубоко архаичные тексты легенд, сопровождающие эти кюи, а также сама структура музыкального языка, особенно ярко выраженная в восточно-казахстанских и жетисуйских кюях-легендах, позволяют считать их некими первичными жанрами казахской инструментальной музыки.

С другой стороны, мы не можем связывать возникновение или бытование древних кюев-легенд с каким-то конкретным ранним перио­дом истории казахов или, вернее, периодом формирования его как этноса. Сама этническая история казахов представляется нам весьма фрагментарной в том смысле, что эта история, во-первых, история политическая, во-вторых, в ней отслеживается становление, расцвет и упадок сменяющих друг друга племенных союзов или государств так, что здесь трудно найти реальные факты преемственности куль­тур. Была ли в каждом из периодов длиной в 5-6 веков своя, скажем, музыкальная культура, которая расцветала и погибала вместе с государством? Или, независимо от войн, мигра­ций, процессов ассимиляции этнических общностей, шла, скажем так, «на местах» некая подспудная, может быть, зигзагообразная, но единая линия развития, достигающая временами своего апогея или кульминации, как это было в 19 веке (т. е. в период завершения истории Казахских ханств)?

Для нас сегодня является весьма важным вывод, сделанный казахстанскими историками примерно в 90-е годы прошлого столетия: «у древних и раннесредневековых племен Казах­стана... все отчетливее выявлялись тенденции формирования их в несколько этнокультурных групп с территориальными центрами: в Семиречье и Туркестане (район Каратау и долина Сырдарьи), в Центральном, Северном и Восточном Казахстане, а также в Западном, конкретнее в Прикаспии и Приаралье, в междуречье Урала и Волги. Дальнейшие исторические судьбы населения средневекового Казахстана постепенно закрепляло такое разделение...» [2, с.134]. Т.е. имеется в виду то, что в силу естественно-географических, хозяй­ственных условий обитания, а также - в силу этнополитических процессов на территории Казахстана, уже в ранние времена возникло несколько «узлов этнической консолидации» [2, с.140], приведших позже к определенной интеграции союзов племен и формированию трех жузов с их стабилизированным к позднему средневековью родо-племенным составом.

Результаты многолетних исследований казахстанских ученых в области археологии и антропологии, изучение жилища (юрта и ее убранство), архитектурных форм, одежды, декоративно-прикладного искусства в целом, диалектов языка, жанров фольклора и т.д. обнаруживают, наряду с общей основой, черты своеобразия некоторых сторон материальной и духовной культуры возникших на территории Казахстана территориально-этнических целостностей. Музыканты также могут внести свою лепту в разработку данного вопроса: так, например, еще в 30-е г.г. прошлого столетия в традиционной инструментальной музыке различали два разных домбровых стиля -төкпе (западно-казахстанский), шертпе (услов­но - восточно-казахстанский). Последний, т.е. восточно-казахстанский стиль шертпе распро­странен на территории Центрального, северо­восточных, части южной и юго-восточной областей: это Алтай (в т.ч. монгольские и китайские приграничные р-ны), Семей, Арка, Жетису и северо-восток Каратау. В музыке Западного Казахстана, т.е. в традиции төкпе, как и в эпической традиции, наряду с между­речьем Волги и Урала выделяется как отдель­ный регион Мангыстау. К этим же регионам прилегает и юго-запад - область восточного Приаралья и Сырдарьи. Каратау и Южный Казахстан (Туркестан) - зона межстилевого взаимодействия в музыке, соответственно, это зона межродовых и, шире, - межэтнических контактов, что также подтверждается данными истории и этнологии: не только роды всех трех жузов в разные периоды проникали, проживали на территории Туркестана (область присыр-дарьинских городов и ареала Каратау), но и представители других этносов - каракалпаков, узбеков, туркмен. Последние имели тесные контакты с казахами и на территории Мангыстау.

Этномузыкологические исследования также показывают, что все вышеуказанные регионы -показатели не только территориальной, но и исторически сложившейся родо-племенной целостности, которую при изучении регио­нальных музыкальных стилей никак нельзя игнорировать. Так совершенно объективно то, что музыка "Запада" - это музыка родов Младшего жуза, "Востока" - музыка родов Среднего и Старшего Жузов. Данный вывод делается не только по фольклорным и устно-профессиональным жанрам и стилям в целом (материалы фольклорных экспедиций и нотно-музыкальных сборников по регионам), но и по индивидуальным композиторским стилям акынов, салов и сери, кюйши, жырау и жыршы, а также - соответствующим исполнительским традициям и школам. Достаточно здесь пере­числить хорошо известные имена кюйши XIX века и их родовую принадлежность: Курмангазы из рода цызылцұрт племени Байұлы Младшего жуза, основатель направления и школы, к которой принадлежали также Дина Нурпеисова, Мамен и другие выходцы из нынешней Уральской и Атырауской областей; Даулеткерей Шигай-улы из рода чингизидов төре - внук Нурали-хана, правнук Абулхаир-хана - представитель направления төре-тартыс в домбровой музыке, к которому принадлежали и другие кюйши-төре -Жанторе, Усенторе, Торемурат, Арынгазы (к школе Даулеткерея относится Сейтек из этого же рода ); Абыл из рода адай племени Байулы, основатель "адай мектебі", внутри которого -школа Есира (шонай мектебі) и школа Оскенбая (жанай мектебі); представители отдельных родов Алимулы и Жетиру Младшего жуза, Старшего и Среднего жузов, смешанно проживавших в регионах Арала, Сырдарьи и Каратау - Мырза (төрт цара Алимулы ), Ыхлас и Сугур (тама Жетиру), Казангап (шаныш-цылы), Алшекей (цоңырат) и их школы; пред­ставители Среднего жуза, проживавшие на своих исконных территориях - Бажигит и Бейсенби из племени Абак керей и их школы, Таттимбет из рода царакесек племени Аргын, Тока из рода цуандыц и другие представители этого же племени и их школы; представители Старшего жуза региона Жетису - Байсерке из рода жаныс племени Дулат, Кожеке из рода цұрман племени Албан и их школы, и т.д. и т.п.

Это перечисление здесь делается, естест­венно, не с целью потешить чье-то самолюбие или подчеркнуть деление казахов на роды и племена, а с целью выявления и изучения региональных музыкальных стилей инструмен­тальной музыки, которые и представляют реальное наследие, истинное богатство и разнообразие национальной музыкальной классики. Ведь за этой принадлежностью кюйши к различным племенам и родам лежит их летопись (шежире) и история, а значит, - и история края, земли, народа. Трудно переоце­нить изучение языковых особенностей местных музыкальных традиций для истории казахской музыки: нам представляется, что описание самых различных стилей (региональных, локальных, индивидуальных) в рамках общих музыкальных традиций с их этно-историческим и этно-культурным контекстом - это реальный путь создания более или менее достоверной модели развития казахской традиционной музыки и написания не мифической, а научно достоверной ее истории. По крайней мере, на сегодня можно сделать следующие выводы:

1)    В исследованиях родословной кюйши и других носителей казахских устно-музыкальных и устно-поэтических традиций, нет ничего общего с трайбализмом. Т. е., не боясь прослыть «рушыл» (приверженец родовых разделений), «ұлтшыл» (националист) и пр., нужно смело вести этно-исторические исследования (в т.ч. исследования по истории родов и племен), выявляя династийные ветви, школы, различные линии преемственности традиций в искусстве, выявляя и через фольклорные жанры, и через индивидуально-авторские стили особенности музыкального стиля и языка регионов.

2)    История казахской музыки, которая еще не написана, не может быть историей вообще, т. к. должна коррелироваться этнической исто­рией различных регионов и племен Казахстана. Современные же структурные исследования музыкального языка регионов показывают разительные отличия в системе музыкального мышления западных и восточных казахов, что хорошо видно на примере кюев төкпе и шертпе.

3)      Определение региональных стилей инструментальной музыки так же, как и многое другое, лежит в русле этно-исторических исследований, которые так или иначе могут пролить свет на этнические и даже этно-генетические процессы на территории Казахстана. Ведь такие важнейшие качества музыки (музыки устной традиции), как устойчивость во времени, типичность, формульность, каноничность и другие - могут сыграть свою незаменимую роль в изучении как самого этноса, так и его культуры.

Литература

1. Омарова Г. Казахская традиционная музыка в свете типологии культур / Наследие и современные проблемы национальной культуры: Материалы международной научно-практической конференции 21­23 апреля 2006 г. Уральск, 2006. - С.140-143.

2. История Казахстана с древнейших времен до наших дней (очерк). — Алматы, 1993.