Период съездов в национальной борьбе и проблема иттихадизма в Турецкой республике

В современной турецкой историографии, посвященной проблемам периода Национальной борьбы, значительное место отводится произ­ведению основателя Турецкой Республики Мустафы Кемаля Ататюрка «Речь» («Nutuk»), в котором он повествует о событиях, коим был свидетель, и дает им оценку. Можно утверж­дать, что в данном сочинении, значением которого никак нельзя пренебречь, и в котором, в определенной степени, осуществляется умо­зрительное построение идеологических основ рождения нового государства Турция, где ар­хивы пока еще не открыты, мемуары не напи­саны, а участники тех событий сыграли различ­ные политические роли, использован метод, который можно охарактеризовать как эклекти­ческий. Современной турецкой историографии, в особенности до конца пятидесятых годов XX века, было свойственно освещение периода основания Турецкой Республики в рамках «Речи».

В силу примененного метода в тексте «Речи», не уделяется достаточное внимание оценкам развития событий, имевшим место до 19 мая 1919 года. Безусловно «Речь» не является книгой по истории и, следовательно, было бы ошибочным полагать, что все вопросы, свя­занные с периодом национальной борьбы, полу­чили ясное отражение в данной работе. Одним из таких вопросов, к примеру, является «Вопрос Иттихадизма» (Вопрос Единения), то есть связи партии Единения и прогресса с Национальной борьбой, как на стадии подготовки к последней, то есть в процессе съездов, так и на после­дующих стадиях.

Общество/Партия Единения и прогресса (ittihat ve Terakki Cemiyeti/Firkasi), как с точки зрения процесса политической модернизации Турции, так и с точки зрения процесса полити­ческой социализации турецкой нации, носит характер самой важной политической организа­ции. Хотя данное утверждение является открытым для критики. Например, можно выдвигать серьёзные возражения о том, что Народно-рес­публиканская партия (НРП) является полити­ческой организацией, создавшей Республику Турция; о том, что Демократическая партия является политической организацией, обеспе-чивппей осознание народом своей силы и участия его в руководстве. Однако, если будут приняты во внимание эффективность и методы работы политических партий или существую­щих в Турции определенных организаций поли­тического характера, которые чаще всего при­ходят на ум, и даже если необходимо выра­зиться терминологией недавних времен, эффек­тивность и методы работы гражданских (НПО) и полугражданских организаций, то данное амби­циозное, на первый взгляд, утверждение пре­вращается в реальность, подтвержденную фактами.

Наши же «манеры» политики все еще носят характерные оттенки «иттихадистских» линий.

Однако, историческое значение Организации Единения и прогресса не заключается лишь в этом. Она, с позиции установленных традиций, оставила больше следов на Османском Ближнем Востоке, чем предполагают. Взаимоотношения между армией и политикой, правящей партией и оппозицией, с выработанной перед западными политиками позиции, включение традиции «итти-хадизма» в список факторов, косвенно повлияв­ших на ближневосточную политику XX века, внесет некоторую ясность в данный вопрос. Настоящая статья является исследованием, на­правленным на понимание и разъяснение в свете событий понятия «иттихадизм» и, главным об­разом, нацелена на придание данному вопросу, такого размаха, который заинтересовал бы Тур­цию.

Необходимо прежде всего помнить, что все важнейшие организации, будь то Общество за­щиты национальных прав Анатолии и Румелии (Anadolu ve Rumeli Mudafaayi Hukuk-u Milliye Cemiyeti) или же, созданная на ее основе Народ­но-республиканская партия (Cumhuriyet Halk Partisi), являлись бывшими членами О/ПЕП [1].

Среди политической элиты Республикан­ского периода почти не было людей, представ­ляющих Партию свободы и согласия (Hurriyet ve itilaf Firkasi), или же политических тенденций периода конституционного правления. К при­меру, до последнего квартала XX века не было ни одной легальной политической организации, которая выступала бы за означающую «местное самоуправление» первую часть тенденций «Де­централизации и личной инициативы» («Adem-i Merkeziyet ve Tegebbus-u §ahsi»), представляю­щей собой противоположный полюс иттиха-дистского понимания, который можно квалифи­цировать как «процентрализационное и элитист-ское».

Вторым важным моментом является тот факт, что «элитарная и централистская» тенденция со­временной политической традиции в наиболь­шей степени укрепилась в период Махмуда Вто­рого и традиционное османское руководство, имеется ввиду дотанзиматская Турция, вопреки общему убеждению, не имело характера цен-трализационной структуры [2]. По иронии судьбы, самой мощной османской традицией, усвоенной «группой модернизующих интеллигентов», кото­рая положила конец власти османской династии, стала централизация, обеспеченная Махмудом Вторым, и элита Республики, посредством О/ПЕП, заметным образом получили этот аспект осман­ского наследия. Следовательно, все еще сохра­няет свою актуальность изучение роли и эффек­тивности О/ПЕП как в период национальной борьбы, так и в последующем периоде, несмотря на то, что, на первый взгляд, физическое су­ществование О/ПЕП в политической жизни страны полностью прекратилось в результате судебных разбирательств 1926 года.

Другой заслуживающей особого внимания задачей данной статьи является пересмотр сте­пени успешности деятельности организации «Еди­нение и прогресс» и ее сторонников, которая путем самоликвидации хотела вступить в сле­дующий период, создавая новые структуры. Ос­новное положение труда заключается в работе по созданию «нового турецкого государства», выполненной «лидерским составом», который был «иттихадистским». Хотя необходимо отме­тить, что, несмотря на прошедшее время, разра­ботанный Фероз Ахмадом (Feroz Ahmad) [3] и Э. Ж. Зюрчером (E. J. Zurcher) [4] данный подход в турецкой историографии не получил достаточ­ного признания.

Несмотря на то, что, согласно общепринятому мнению, историография не является набором похвалы и порицания, на практике данный постулат не учитывается в достаточной степени. Для профессионального историка «прошлое есть прошлое» и каждое поколение, проживая в мире ценностей, созданных предыдущими поколениями, на их основе творит «что-то новое». Когда ис­следователи пренебрегают данным принципом «в мире ценностей» происходят большие пере­ломы и принцип "использования удобного мо­мента" начинает доминировать.

С точки зрения политической культуры «ис­пользование удобного момента» приобретает более существенную важность. Блестящим при­мером этому служит "прекращение однопартий­ного правления" 14 мая 1950 года. В турецкой историографии в исследованиях "Истории турец­ких реформ" или "Истории Республики Турция" период с 1950 по 1960 гг. просто игнорируется или же в ней преследуется курс защиты целесо­образности переворота 27 мая. Данный подход отличается от результата, вытекающего из ака­демического интереса исследователя. Ибо «но­вый период» всегда описывается как «победа добра над злом», что является созданной поли­тической властью привычкой, укоренившейся с 1909 года. Такой подход можно толковать «с точки зрения поисков законности», однако сохра­нение  противостояния  в  прошлом вызывает эрозию ценностей, которая заслуживает при­стального внимания.

В октябре 1918 г., когда в целом уже можно было прогнозировать итог войны, военные и политические кадры, участвовавшие в ней, стали ориентироваться на разработку некоторых мер касательно послевоенного периода. Первым шагом в данном направлении являлось создание «правительства переходного периода», которое должно было предпринять все меры на пути к установлению мира. По словам Ахмета Решит Бея, Талят Паша при подаче прошения о своей отставке, одновременно представил и новый состав кабинета министров, на что султан сна­чала хотел возразить, однако после краткой лич­ной встречи изменил свое мнение и вскоре при­нял решение назначить Ахмета Иззета Пашу премьер-министром [5]. По всей вероятности у государя не было другой альтернативы, кроме навязанного ему решения. Ибо столица верила, что Стамбул все еще находится под контролем «общества» и в ходе осуществления своей власти всегда испытывала эту обеспокоенность [6].

Можно предположить, что после формиро­вания нового правительства, Талят Паша и дру­гие лидеры-иттихадисты начали готовить Об­щество к новому периоду. В османской полити­ческой жизни уже появились «новые актёры».

Судьба власти Единения и прогресса, кото­рая хотя и проводилась в юридических рамках, установленных в военный период временными постановлениями [7], оказалась тесно связанной с ходом войны. В дни, когда стало ясно, что война подходит к концу, оживилась и внутренняя по­литика. Намеченный на сентябрь 1918 г. очеред­ной съезд Единения и прогресса был отложен в связи с пребыванием Талята Паши за пределами страны. Иттихадисты, под влиянием поражен­ческих настроений, уже стали осознавать, что оказались на перепутье. Часть из них пресле­довала цель сохранить свое единство перед всеобщей угрозой, другая же была намерена работать в новом направлении. Наконец был найден компромисс: было принято решение о проведении чрезвычайного съезда 1 ноября 1918 г. Он начал свою работу при участии около 120 делегатов из числа сенаторов, депутатов, пред­ставителей, находящихся в Стамбуле известных бывших иттихадистов [8]. Несмотря на то, что на церемонии открытия съезда Единения и прогресса Талят Паша выступил с речью, он не принял участие в дальнейшей его работе. Пар­тия объявила о своем роспуске. Таким образом, Единение и прогресс прекратил свое юриди­ческое существование .

По завершению съезда были созданы две новые партии: 'Партия возобновления» (Teceddud Firkasi) под председательством депутата от Эртугрула -Шемеддина Бея (Гюналтая) и "Османская свобо­долюбивая народная партия» (Osmanli Hurriyet-perveran Avam Firkasi) под председательством Али Фетхи Бея (Окъяра). Однако, обе они ока­зались недолговечными [9]. В тот же день клю­чевые фигуры иттихадистского правительства -Талят, Энвар и Джемаль Паши бежали загра­ницу.

Несмотря на то, что в парламенте было итти-хадистское большинство, однако оно никогда не имело характер дисциплинированной парламент­ской фракции. Кроме того, оно преобразовалось в две политические партии. Правительство Ахмета Иззета Паши, сформированное в середине ок­тября, обвинялось в том, что закрыло глаза на бегство Энвера, Талята и Джемаля Пашей, «тройки, втянувшей страну в войну» и было удалено от власти. Этот случай на довольно ран­ней стадии выявил основные черты политики Мехмеда Вахидеддина Шестого, последнего представителя Османской династии.

Падишах считал участие османского госу­дарства в войне «преступлением» и обвинял за это Единение и прогресс, который в результате переворота пришел к власти. Вахидеддин Шестой полагал, что, наказав преступников, сможет, по мере возможности, смягчить условия мирного договора, создав положительное впечатление у стран Антанты, в частности, у Великобритании.

Действительно, первым шагом падишаха было отстранение от власти кабинета Ахмета Иззета Паши и передача власти в руки своего свата Тевфика Паши [10]. Вторым шагом стало увеличение своего авторитета в сенате (Meclis-i Ayan). Интересным моментом, показывающим, что эти усилия не являлись случайными, было назначение легендарного лидера общества Еди­нение и прогресс в годы его тайной деятель­ности Ахмета Рыза Бея на должность спикера сената, ибо отношения последнего, после про­возглашения конституционного строя с обществом, были довольно холодными. Это обстоятельство заслуживает внимания, так как ясно демонстри­рует настоящее намерение падишаха полностью взять контроль в свои руки.

Единение и прогрес после провозглашения Второго конституционного строя столкнулось с довольно серьезной дилеммой: продолжать свою деятельность как общество или претер­певать изменения, превращаясь в политическую партию? Такая нерешительность имела свои довольно глубокие корни.

Прежде всего «Общество» имело репутацию спасителя. Клубы общества находились на всей территории страны и слились с общиной. «Об­щество» представляло собой устойчивую и дина­мичную базу.

Партия состояла из лиц, избранных в резуль­тате пропаганды общества. Общество и партия воспринимались как орган «Общества». Однако, члены парламентской фракции были времен­ными и часто менялись. Депутаты покидали партию или переходили в другие партии, что постоянно меняло ситуацию в парламенте.

Общество, в определенной степени, было «руководителем», а партия «подчиненным». Это положение повлекло за собой довольно интерес­ное противоречие: проблемы разрешались в Обществе, которое было вне парламента. Это было ясно видно и на съездах Единения и про­гресса. Просто проводились съезды Общества, а не партии.

Съезд 1909 года является ярким тому при­мером.

В ходе указанного съезда было объявлено, что партия и общество отделены друг от друга.

^ Для партии и общества приняты отдель­ные Уставы.

^ Партия принята в качестве группы "Об­щества» в парламенте.

^ Партия будет иметь отдельную штаб-квартиру и арендная плата здания будет опла­чена взносами ее членов.

>         В Уставе партии 17 статьей оговорены положения о работе в парламенте.

^ Партия будет иметь Правление из десяти человек и свою политическую программу. 

Общество будет отделено от партии: ^   Общество имеет свой Устав. Клубы яв­ляются его первичными организациями.

^ Клубы являются элементарными струк­турами Общества, которые будут работать в со­циальных и культурных сферах и сфере взаимо­помощи.

^ Прекращена практика обязательного членства для работы в клубах и для посещения этих клубов.

>         Клубы создаются в санджаках и каза. Клубы в вилайетах подчиняются центральным комиссиям, а эти комиссии подчиняются «Глав­ному центру».

>         Высшим административным органом яв­ляется «Главный центр» (Merkez-i Umumi).

>         Важнейшим органом Общества является Всеобщий съезд, который определяет членов Глав­ного центра.