Мультикультурализм в Южной Корее: новый миф и реальность (случай брачных мигрантов)

В результате стремительного увеличения в Южной Корее численности трудовых и брачных мигран­тов из азиатских стран иностранное население составляет около 2% всего населения. Моноэтниче­ское государство активно проводит политику мультикультурализма в стране, решая демографиче­ские проблемы низкой рождаемости, старения населения, дефицита потенциальных невест в силу предпочтения рождения сыновей. Однако реальная ситуация этой политики несет в себе элементы ассимиляции, а не интеграции брачных мигрантов в Корее. Одновременно государство говорит о принятии мигрантов в качестве матерей будущих граждан и отделяет «успешную» Корею от «менее развитых стран», тем самым, ставя страну на более высокую позицию, чем азиатские страны. Ключевые слова: Южная Корея, мультикультурализм, миграция, международный брак, женщины.

С середины 2000-х годов необратимый про­цесс увеличения трудовых и брачных мигрантов в Южной Корее развеял миф о моноэтничности (Южная Корея только для корейцев). В 2012 году число иностранцев в возрасте 15 лет и более, ко­торые проживали в Корее, было 1 114 тысяч че­ловек [1].

Потребность в дешевой рабочей силе на ме­стах 3D (грязный, трудный, опасный), которые в силу высокой образованности корейцев и их нежелании работать на неквалифицированных рабочих местах, открыла двери трудовым ми­грантам, в основном мужчинам из стран Азии. Стремительная индустриализация, урбанизация, а также половой дисбаланс, образовавшийся в результате традиционных взглядов предпочте­ния рождения сыновей, вызвали нехватку невест на брачном рынке Южной Кореи для сельских мужчин, а также представителей низших соци­альных слоев городского населения. В 2000 году доля международных браков составляла 3,5% (11 605 человек), а уже через 5 лет она увели­чилась почти в 4 раза и составила 13,5%. В по­следующие годы доля таких браков стабильно удерживается в пределах 10% (2006 г. - 11,7%; 2007 г. - 10,9%; 2008 г. - 11,0%; 2009 г. - 10,8%; 2010 г. - 10,5%; 2011 г. - 9,0%) [2].

Структура браков значительно отличается от предыдущего периода. Как правило, в браках с мигрантами основную часть составляют браки корейских мужчин и иностранных женщин. В 2000 и 2001 годы в браках мигрантов женщи­ны составили 59,8% и 66,7% соответственно. Начиная с 2002 года, долевой состав женщин в браке с корейскими мужчинами составил более 70%. Наивысший показатель участия иностран­ных женщин в браках с мигрантами отмечался в 2008 году (77,8%). Если раньше международ­ные браки характеризовались структурой «ино­странный муж - корейская жена», и иностранно­го партнера представляли мужчины из западных стран США, Японии, Германии, то браки с конца 1990-х годов имели структуру «корейский муж и иностранная жена». В последнем случае женщи­ны были представлены из «менее развитых, чем Корея, стран», таких, как Китай, Филиппины, Вьетнам, Таиланд. С начала 2000-х годов здесь стали появляться браки с женщинами из стран постсоветского пространства (Россия, Узбеки­стан, Казахстан, Кыргызстан). В итоге закрепи­лась определенная схема мультикультурной се­мьи, в соответствии с якобы работающей в Корее теории миграции «гипергамии», когда мигриру­ющие женщины как невесты из развивающихся стран выходят замуж за мужчин более низкого статуса из богатых стран (Япония, Тайвань, Юж­ная Корея).

В результате притока иностранной рабочей силы и брачных мигрантов Корея испытывала необратимый процесс вхождения в мультикуль-турное пространство. В политических, акаде­мических кругах, а также СМИ стали развора­чиваться дискуссии о мультикультурализме в Корее.

Термин «мультикультурализм» возник в 60-е годы XX века в Канаде. На рубеже 80-х - 90-х годов XX века данный термин стали включать в словари по социологии, политологии и фило­софии, и 90-е годы XX века можно считать вре­менем расцвета мультикультурализма, когда он стал признаваться решением многих социаль­ных проблем. Один из пионеров исследования мультикультурализма в его североамериканском варианте, известный американский этнополито-лог Натан Глэйзер определил мультикультура-лизм как «комплекс разнообразных процессов развития, в ходе которых раскрываются многие культуры в противовес единой национальной культуре» [3].

Принятие мультикультурной интеграци­онной модели государством означает, что оно открыто для иноэтничных мигрантов и несет ответственность за создание условий для их ин­теграции. Поэтому на первом этапе формирова­ния концепций мультикультурализма его главной задачей выдвигалось создание таких правовых и политических условий, которые обеспечивали бы равный статус меньшинств и национально­го большинства, равные шансы на сохранение и развитие их культур. В осуществлении мульти-культурной перспективы ведущая роль принад­лежит государству и его институтам. Корейское правительство осознавало, что мульткультура-лизм выступает как особая политическая про­грамма, система специальных политико-право­вых, социальных и культурных мероприятий, инициируемых и осуществляемых государством по отношению к иностранцам, но при этом те­ряло равновесие в осуществлении программ по отношению к культуре и языку национального большинства.

В 2006 году правительство Но Му Хена вво­дит т.н. «Великий план», Всеобъемлющую поли­тику социальной интеграции иностранных жен и членов их семей. Ведущим департаментом, осуществляющим эту политику, является Ми­нистерство по вопросам гендерного равенства и семьи. План декларировал следующие направле­ния деятельности: регулирование деятельности международных брачных агентств; поддержка жертв бытового насилия; культурная и языко­вая ориентация иностранных жен; поддержка детей из мультикультурных семей в школах; предоставление социального обеспечения для иностранных жен; повышение общественной осведомленности о мультикультурализме [4]. В 2006 году принимается «Закон о поддержке международных браков сельских бакалавров», в 2007 году - «Закон о регулировании деятель­ности брачных агентств» (№8688), в 2008 году - «Закон о поддержке мультикультурных семей» (№8937). В результате повсеместно открывают­ся Центры поддержки мультикультурных семей, в 2010 г. таких центров насчитывалось уже 171.

В 2010 году Национальное собрание Кореи приняло законопроект, позволяющий двойное гражданство, который вступил в силу в 2011 году. Однако вопросы правового статуса иностранных женщин все еще остаются нерешенными, он во многом остается зависим от корейского супруга до и после брака. Пересмотренный закон уста­навливал, что жена корейского гражданина мо­жет получить гражданство после 2 лет прожива­ния. Нарушение прав виделось в том, что муж ежегодно должен был подтверждать «идентич­ность супруги», и только с его разрешения виза супруги обновлялась. Подобные неравные отно­шения с иностранными женами, чей экономиче­ский статус был хуже, чем мужа, ставило ее в за­висимое положение от мужа и его семьи. Статус потенциального гражданина в такой ситуации «зависит от способностей женщин мигрантов исполнять роль жены, матери, снохи, укрепляя связь между семьей и государством» [5].

Такие женщины все еще лишены возмож­ности получения пособий по социальному обе­спечению. Их слабые коммуникативные способ­ности и ограниченный доступ к информации порождают трудности адаптации. Недоверие со стороны мужа и его семьи еще более осложняет их жизнь. Кроме того, женщины-мигранты могут подвергаться расовым предрассудкам, главным образом потому, что они являются женщинами из «развивающихся стран». Наиболее распро­страненными стереотипами являются высказы­вания: «замуж только за деньги, так как ее страна является бедной», «она заинтересована только в передаче денег домой», «она может отказаться от семьи и в любое время бежать» [6]. В итоге пре­обладает негативное восприятие иммигрантов как «авантюристов, использовавших брак для миграции, а также потенциальных жертв торгов­ли людьми и бытового насилия». Одновременно средства массовой информации культивируют образ женихов, как представителей низкого со­циального статуса, которые не смогли жениться и «обращаются к сомнительным организациям в поисках жены третьего мира» [7]. Неравные от­ношения, экономическое неравноправие, труд­ности коммуникации и трудоустройства, соци­альная изоляция, стереотипное отношение со стороны корейского общества, дискриминация как «женщины из бедной страны» в совокупно­сти создают «невидимые» для корейского обще­ства трудности адаптации иностранных женщин в браке с мужчиной Южной Кореи.

Мультикультурные семьи в Южной Корее относятся к низким социально-экономическим слоям. Такие семьи с ежемесячным доходом в 1-2 млн корейских вон составили 38,6%, менее 1 млн вон - 21,5%, в то время, как средний еже­месячный доход в корейских домохозяйствах в 2009 году составил 3 432 021 вон (около 3000 долларов США). Демонстрируя многокультур-ность страны, государство все еще не способно удовлетворить потребности мультикультурных семей с низкими доходами [8]. В статистических материалах отсутствуют сведения о трудовой за­нятости брачных мигрантов, что объясняется их работой на дому. Большинство женщин мигран­тов хотят работать, но многие не могут обеспе­чить себе занятость. Лишь некоторые работают в качестве неквалифицированной рабочей силы. Работа женщин-мигрантов в большинстве слу­чаев не связана с уровнем их образования и ка­рьеры в их родной стране. Правительство предо­ставляет учебные программы, ориентированные на знакомство с корейской культурой, возможно­сти получения профессионального образования для иммигрантских жен пока нет.

В корейском обществе существует тенденция признания иммигрантских жен не как независи­мых граждан, а как жены корейского мужчины, снохи, матери корейских детей. По сути, декла­рируя патриархальную идеологию корейской семьи, общество ассимилирует их в корейское общество без их согласия. Предоставляя услуги по изучению корейского языка, обычаев и тради­ций, открывая курсы по приготовлению корей­ской еды, акцент делается на «растворении» в корейском обществе. Женщины-мигранты в бра­ке практически не получают равного к себе от­ношения, интереса к ней как к равному субъекту нет, общество не видит необходимости понима­ния культуры страны, из которой они прибыли. Кроме того, «корейцы все еще имеют сильное чувство национализма и культурной однородно­сти, и им нелегко признать культурное многооб­разие» [9].

Появляются академические предложения по усовершенствованию системы здравоохранения и предоставления социальных услуг мультикуль-турным семьям. Общество выражает беспокой­ство об уровне психического и психологическо­го состояния женщин в результате постоянной подверженности депрессиям, определяя глав­ную функцию иностранной жены в процессе воспроизводства семьи и ухода за престарелыми родителями [10].

Часто акцентируется внимание на неспособ­ность иностранных матерей создать условия для полноценной социализации детей в муль-тикультурных семьях по причине их ограни­ченных языковых возможностей. В результате предвзятое отношение к иностранным матерям переносится на детей. Это проявляется в неоло­гизме, который был придуман по отношению к детям, которые родились от смешанных браков - «Kosians». Термин был впервые представлен в 1997 году в Корее гражданскими группами, кото­рые изучали вопросы, связанные с присутствием рабочих-мигрантов. Термин был популяризован в 2004 году, когда некоторые газеты использова­ли его в ходе специального раздела по междуна­родным бракам в сельской местности. Термин «Kosian» относится к детям от браков корейцев с другими азиатами, как правило, между корей­скими мужчинами и женщинами Юго-Восточ­ной Азии. Дискуссии, которые разворачиваются в СМИ вокруг таких детей, производят впечат­ление, что дети в многокультурных семьях яв­ляются «проблемными», и они нуждаются в социальной помощи. Уроки корейского языка иммигрантским женам предоставляются пра­вительством, но они только получают субсидии на пять месяцев, что помогает им достичь лишь элементарных знаний, недостаточных для обще­ния с детьми. Представитель от Департамента по сохранению социального обеспечения семьи подчеркивает «отсутствие государственной под­держки по уходу за детьми для мигрантов невест как одной из главных причин, почему страдают многокультурные семьи и их дети». Кроме того, решение проблем корейского образования по от­ношению к таким детям, не имеет обществен­ной поддержки. По данным опроса родителей в г.Ансан, несмотря на то, что 80% положительно высказались о поддержке детей из мультикуль-турных семей, только 10% были готовы платить более высокие налоги для реализации этой под­держки [11].

В реальных условиях современное корейское общество еще стоит в начале пути, когда реше­ние социально-демографических и экономиче­ских проблем социума в условиях стремительно развивающейся экономики путем привлечения женщин брачных мигрантов будет оправдано мультикультурализмом, как одним из аспектов толерантности, заключающейся в требовании параллельного существования культур в целях их взаимного проникновения, обогащения и раз­вития.

Брачным мигрантам в таких условиях необ­ходимо пройти процесс социальной интеграции, когда они смогут приобрести чувство принад­лежности к корейскому обществу и нации в каче­стве полноправного члена. Средства социальной интеграции, где иммигранты имеют те же права и обязанности, что и корейские граждане, нахо­дятся в руках и правительства, и местных орга­нов власти, и важным является здесь не гордость национальной культурой, а восприятие культур­ного многообразия, где нет меньшинства и нера­венства. 

Литература

1    Foreigner Labour Force Survey 2012 // kostat.go.kr/portal/english/news/1/16/3/index.board?bm ode=read&bSeq=&aSeq=273073&pageNo=1&rowNum=10&navCount=10&currPg=&sTarget=title&sTxt= (Дата обращения 23.03.2013)

2    Международные браки. Министерство гендерного равенства и семьи Кореи // mdex. go.kr/egams/stts/jsp/potal/stts/PO_STTS_IdxMain.jsp?idx_cd=2430 (Дата обращения 23.03.2013)

3    Glazer Nathan. We Are All Multiculturalists. Now Cambridge, Mass. Harvard University Press, 1997.