Одним из главных объектов внимания современной лингвистической мысли является текст, при этом актуальными становятся вопросы, связанные с рассмотрением его как диалога. Признание диалогической природы текста повлекло попытки его представления как некоего «коммуникативного пространства», «духовного ландшафта» (Б.М. Гаспаров), обращённого к читателю.
Важным средством диалогизации художественного текста выступает эпиграф. Проблема этого художественного феномена отличается достаточной изученностью (работы Ю.М.Лотмана, Е.В.Джанджаковой, Н.А.Кузьминой), причем традиционно в филологических исследованиях подчеркивается статус эпиграфа в качестве особого способа цитации.
Объектом внимания автора настоящей работы становится эпиграф как носитель культурологической информации в творчестве усть-каменогорского поэта Евгения Васильевича Курдакова. Лирика этого автора отмечена глубоким символизмом, ассоциативной насыщенностью, аллюзийностью; в ней воссоздаются несколько информационных пластов, обращённых к культурам разных эпох. Особое место в ряду средств, направленных на формирование поликультурного художественного пространства лирики Е.В. Курдакова, занимает эпиграф.
Источниковая база цитат, выполняющих функцию эпиграфа в поэзии Е.В.Курдакова, весьма широка в хронологическом отношении и разнообразна по содержанию. Анализ художественного материала показал, что в качестве источника эпиграфической цитаты привлекаются:
а) памятники письменности, относящиеся к различным периодам развития русского литературного языка, в т.ч. произведения православного содержания («Слово о полку Игореве», «Берестяная грамота № 723, Великий Новгород, Михайловский раскоп, 12 век»; «Сакральная надпись на полях Апостола 1307 г., определяющая Премудрость Божью»; «Хронограф» 1494 г.);
б) образцы отдельных жанров фольклора (поверья);
в) авторские произведения художественной литературы периода от 18-го века до современности (Г.Р.Державина, А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Н.В.Кукольника, Ф.И.Тютчева, А.А.Блока, И.А.Бунина, Б.Л.Пастернака,
В.В.Набокова, А.К.Передреева, Г.Г.Касмынина), отдельные произведения казахской литературы (Абая);
г) единичные тексты надписей различного происхождения («Надпись на фреске церкви Рождества-на-Красном-поле», 14-й в., Великий Новгород; «одна из последних записей А.С.Пушкина, обнаруженная на закладке собрания летописей, с которыми обращался поэт в связи с изучением «Слова о полку Игореве» (здесь и далее тексты Е.В.Курдакова цитируются по изданию: [1]).
Кроме того, в творчестве поэта обнаруживаются примеры автоцитации (они сопровождаются пометой «Из раннего»).
Эпиграф можно рассматривать как средство «материального» выражения идеи художественного диалога, которая осуществляется по уровням содержания и формы. Стихотворения Е.Курдакова воспроизводят отдельные образы, мотивы, эмоциональную тональность текста-источника («Музей поэта» (1992) -стихотворение, посвященное дому-музею Б.Л.Пастернака в Переделкине - и -шире - лирическому осмыслению трагической судьбы художника; эпиграфом избраны строки «Я весь мир заставил плакать Над красой земли моей...» - из стихотворения Б.Пастернака «Нобелевская премия» (1959), а также элементы ритмомелодической структуры: «Цели нет передо мною: Сердце пусто, празден ум, И томит меня тоскою Однозвучный жизни шум. (А.С.Пушкин. «Дар напрасный, дар случайный...», 1828 г.) - «И растает в синем свете золотого сна поток, Легкий облак, светлый ветер, ангел, бабочка, цветок» (Е.В.Курдаков. «Днём хлопочешь и смеёшься.», эпиграф: «Дар напрасный, дар случайный.» А.С.Пушкин).
Эпиграф - «ключ» к интерпретации текста: он направляет внимание читателя к «чужому» произведению, отголоски которого так или иначе присутствуют в конкретном стихотворении, и сигнализирует о возможности восстановления имплицированной («затекстовой») информации. Соотнеся по содержанию стихотворения Е.Курдакова и цитируемые им источники, приходим к выводу, что эпиграф выполняет функцию «свёрнутого текста», своего рода «заместителя» целого произведения, и многочисленные аллюзии возникают при «развёртывании» цитат в новом контексте. Кроме того, эпиграф способен отсылать к целой литературной эпохе, выступать ёмким «вместилищем» литературного портрета. В этом случае эпиграфическая цитата представляется строкой-символом и несёт в себе семантический оттенок многозначности. Стихотворение «Пустеют дни, как сны, как всё на свете.» посвящено Александру Сергеевичу Пушкину и является образцом «аллюзийной» поэзии: «Он весел и по-моцартовски светел, России легкомысленный поэт», «Ночь тлеет над Михайловским туманно», «в полутьме мерцают плечи Анны»; «Спи, ночь, тверди, душа, лелея это, - Забыв пустую молвь и суесловь, Прекрасный сон России, ночь поэта, Его и жизнь, и слёзы, и любовь». Строка-эпиграф «И жизнь, и слёзы, и любовь» восходит к стихотворению «К***» («Я помню чудное мгновенье.», 1825), обращенному к Анне Петровне Керн. По отношению к содержанию стихотворения Е.В.Курдакова данная цитата - не просто «свёрнутый» репрезентант произведения - шедевра любовной пушкинской лирики, но и воплощение более широкого культурного контекста: её можно трактовать как символ жизни и творчества великого русского поэта, а также как обобщённую идею поэтического романтизма 1 -ой половины 19-го века, провозгласившего культ чувства и самоценности духовной жизни человека.
В большинстве случаев содержательно произведения Е.В.Курдакова служат своеобразным логическим продолжением текстов-«предшественников», при этом между источником цитаты и авторским стихотворением устанавливаются семантические отношения двух типов:
а) прямое развитие главного мотива «чужого» текста,
б) ассоциативная интерпретация содержания, художественное переосмысление идеи, которая сопровождается возникновением «игры смыслов» соотносимых текстов.
Точкой отсчета в исследовании является положение, что перед нами -результат творческого поиска носителя современного сознания (поколения 20-го - начала 21 в.), воссоздаваемая в его произведениях картина мира - панорама современной действительности. Вместе с тем поэтическое творчество Е.Курдакова можно рассматривать как продолжение художественных идей, заложенных древнерусской традицией и лучшими русскими мастерами слова 1820-го веков. Можно предполагать, что одной из задач автора стало философское переосмысление «классических» постулатов, наделение их «второй жизнью» на новом витке истории. Этим можно объяснить и отдельные характерные для Курдакова принципы организации художественного времени: «Всё то же полвека спустя» («Всё то же полвека спустя и всё та же», эпиграф: «Скучна, беспола и распутна» - И.Бунин, «Поэтесса»), «Давно за Шеломянем земли родной преданья, Напастьми и тугою опять взошли поля» («Когда затихли битвы и отшумели рати», эпиграф: «.наниче ся годины обратиша.» (возможный вариант перевода: «наизнанку годины вывернулись»), «Слово о полку Игореве»), «И опять вдали, где ни зги, ни снов, где рассвет белёс, - То ли свет земли, то ли тьма снегов, то ль - Иисус Христос» («Самый долгий век...», эпиграф: «В белом венчике из роз - Впереди - Иисус Христос», А.Блок. «Двенадцать», 1918г.) Налицо философская идея возвращения, отличающая лирику Е.В.Курдакова в целом, с присущей ей поэтикой «вечных» тем. Типичные ключевые образы русской художественной картины мира, упоминаемые в эпиграфических строках: Бог, Муза, человеческая душа, вечные нравственные ценности: «Дух всюду сущий и единый.» (Г.Р.Державин) -эпиграф с стихотворению, «.пустыня внемлет Богу.» (М.Ю.Лермонтов), «В белом венчике из роз - Впереди - Иисус Христос» (А.Блок), «Мне холодно. Ведь это осень, Муза.» (В.Набоков) «Душа хотела б быть звездой» (Ф.Тютчев), «И жизнь, и слёзы, и любовь» (А.Пушкин), «Не хочет быть рабыней Душа в борьбе со злом, А хочет быть рябиной, И речкой, и веслом.» (Г.Касмынин).
В лирике Е.Курдакова обнаруживаем отдельные приемы «обыгрывания» содержания эпиграфа.
Произведение «Жестокий романс» даёт пример авторского подхода к развёртыванию смысла эпиграфической строки способом «от противного». Функцию эпиграфа выполняет строка стихотворения «Сомнение» (1838 г.) Нестора Васильевича Кукольника (1809-1868), которое написано от 1 -го лица и выражает в лирической форме переживания героем своей разлуки с возлюбленной, текст запечатлевает борьбу чувств, стремление к покою, муки ревности. Один из эпизодов посвящен описанию сна лирического героя, в котором является его соперник: «Мне снится соперник счастливый». На текст стихотворения «Сомнение» Н.В. Кукольника М.И. Глинкой создана музыкальная элегия с одноименным названием (1838г.), популярная в 19-м веке и представляющая собой образец романсного творчества композитора зрелого периода. К «Сомнению» восходит стихотворение «Жестокий романс» Е.В. Курдакова, также написанное от лица лирического героя, который пытается избавиться от воспоминаний о былой возлюбленной, от душевных мук и переживаний. Герой рефлектирует по поводу уходящей любви, однако если в стихотворении Н.Кукольника рефлексия носит утверждающее начало, то эта же рефлексия в произведении Е.Курдакова осуществляется через отрицание: «Тускнеет закат сиротливый, и ночь подступает, звеня. Не снись мне, соперник счастливый, Ты будешь несчастней меня (.) И ты мне не снись, дорогая (.)» Модальность отрицания является эмоциональной доминантой текста и выражается совокупностью различных средств языка. Таким образом, «Жестокий романс» строится на развитии и переосмыслении мотивов текста-предшественника в границах лирического жанра.
Ещё один пример художественного переосмысления содержания эпиграфа находим в стихотворении «Рябиновый август в лесах догорает.» (1992 г.) В народном представлении созревшие плоды рябины - один из признаков приближающейся осени, с этим деревом связан ряд русских примет. Прогностическая функция приметы «Урожай рябины - к холодной зиме» использована поэтом как смысловая основа развёрнутой метафоры: «Рябиновый август, не надо б тебя. Не надо бы этих предчувствий, предвестий Лесам опаленным и скопищу крыш, Распятых под августом порознь и вместе, - Рябина, рябина, зачем ты горишь? ...Все суше, все жарче пылает, сгорая, Своей обреченной тоски не тая.» Изречение народной мудрости, предпосланное произведению, трансформировано автором: «Урожай рябины - к голодной зиме», при этом рябина в финале подаётся как символ России: «Скупая страда предосеннего края, - Предвестье, Россия, рябина моя».
Ввиду обращенности к познавательному опыту различных эпох, эпиграф призван подчеркивать отдельные жанровые особенности произведения, раскрывать принципы его стилизации. В этом плане особо показательны стихотворения «Чудь», «Когда затихли битвы и отшумели рати.», «Москва», «Жестокий романс». Остановимся на первом. Жанровая принадлежность этого произведения определяется автором как «баллада». Как известно, баллада -разновидность фольклорной формы, предполагающая наличие сюжетной линии, со стороны содержания отличающаяся присутствием вымысла. Эпиграф адресует читателя к алтайскому поверью. Согласно легенде, народ «чудь» («белоглазая чудь») в древности населял Алтай, позже бесследно исчез. Сравните замечания В.Вербицкого: «По всеобщему преданию алтайцев, во времена отдаленные Алтай был населен чудью, не имевшей ни ханов, ни зайсанов. В то время не было ни одной березы. Как скоро появилось это небывалое дерево, чудь умозаключила, что ей несдобровать. Выкопали ямы, утвердили в них столбы для потолка из камней и земли, забрались в эти ямы, подрубили эти столбы и тем без дальних хлопот все дело покончили» (цитируется по: [2]). В стихотворении Е. Курдакова Чудь -персонифицированный образ, которому присваиваются магические способности: «Здесь некогда Чудь ворожила, кружила.», «Нет взгорка, что б не был в почине, в заводе, Нет имени, что б не озвучила Чудь: Алтай, Светлояр, Златогор, Беловодье, - Андроновской бронзы начало и путь». Произведение воскрешает элементы древнего алтайского сюжета: созидательные действия Чуди, затем - её исчезновение: «русая Чудь непонятно и странно Своё отчудила и в землю ушла». Эпиграф «Чудь белоглазая в землю ушла.» реконструирует фрагмент мифического сюжета, обнаруживая языческую символику, и задаёт соответствующий ракурс восприятия текста.
Анализируя способы авторской репрезентации элементов «чужих» текстов, можно сделать вывод о характере подхода Е.В.Курдакова к литературному наследию современных поэтов и поэтов предшествующих поколений: литература - богатейший кладезь художественного опыта, «эталонное» начало, которое может служить ориентиром во все времена.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
- Курдаков Е. Стихотворения. - Великий Новгород, 2000. - 176 с.
- Иванченко В.Г. Алтайская традиция. Криптологические размышления о мифологическом образе Алтая. // ab.ru/~abramovi/AL T.htm