Дискуссии о характере кипчакской государственности

Проблема разработки кипчакской государственности — сложная научная проблема. При ее изу­чении необходимо использовать обширный круг исторических, этнографических и археологических источников. Однако и это не является залогом успеха исследователя. Необходимо иметь цельное представление об истории кипчакских племен, их связи с древнетюркскими кочевыми государствами и особенностях специфики кочевого общества.

Первым ученым России, обратившим внимание на проблему кипчакской государственности, был В. В. Бартольд. Востоковед на основе анализа нарративных источников пришел к выводу, что у кипчаков отсутствовало единое государство: «Были отдельные кыпчакские ханы, но никогда не было хана всех кыпчаков» [1; 99]. Точка зрения В.В.Бартольда была активно воспринята в научной среде не только России, но и за ее пределами.

Такой научный взгляд подразумевает отсутствие единого государства у кипчаков, но не ставит под сомнение факт существования государственности у кипчакских племен вообще. «Одним из чрез­вычайных обстоятельств, под влиянием которых создавалось государство, — по мнению ученого, — могло быть обострение сословной борьбы между богатыми и бедными, между беками и простым на­родом. В кочевом обществе имущественные и сословные различия уже достигают таких пределов, что такое обострение вполне возможно» [1; 23].

Сведения повествовательных источников вполне определенно констатируют наличие в кипчак­ском обществе социальной стратификации и имущественного неравенства. Однако в источниках не сообщаются факты классовой борьбы между богатыми и бедными. Возможно, обострение социаль­ных противоречий было одним из многих факторов, подталкивавших к борьбе отдельных предводи­телей кипчакских родов между собой. Выводы В.В.Бартольда оказали влияние на весь последующий ход разработки проблематики кипчакской государственности российскими учеными. В историографии возобладала точка зрения о кипчакском племенном союзе, внутри которого имеются отдельные этнополитические объединения с разным уровнем социально-политического развития, определявшимся степенью близости и влияния оседло-земледельческих государств и элементов оседлости и городской культуры кочевников.

При рассмотрении половецкой государственности исследователи выделяли наличие нескольких этнополитических объединений, обозначаемых по-разному, — союзы племен, союзы орд, княжества, ханства, территориальные объединения, государственные образования.

А.Ю.Якубовский считал, что у половцев в XIII в. были кочевые княжества [2; 18]. К.В.Кудряшов предполагал наличие у половцев шести территориальных центров кочевий, представлявших само­стоятельные объединения во главе с ханами [3; 134]. А.И.Попов отмечает отсутствие у половцев еди­ного централизованного государства, но выделяет половецкие объединения по названиям основных родовых групп [4; 99, 5; 129-130]. Исследователь З.М.Шарапова также говорит об отсутствии у по­ловцев единого государства, однако, по ее мнению, «каждое половецкое объединение являлось свое­образным государством дофеодального периода» [6; 131-138].

Археологические экспедиции, проводимые в местах кочевания половцев, дали новый толчок в развитии проблематики. Археолог С.А.Плетнева выделяет восемь половецких объединений, позже сокращая список до трех крупных группировок [7; 19-23, 8; 57-58]. Г.А.Федоров-Давыдов развивает положения К.В.Кудряшова и насчитывает шесть центров половцев [9; 147-150]. Ученый считает, что союзы кипчакских племен никогда не охватывали всего половецкого населения, не имели управлен­ческого аппарата и налоговой системы, что в совокупности не дает оснований для характеристики союзов племен как государственных образований [9; 222-223]. Я. А.Федоров и Г.С.Федоров отказы­ваются признавать северокавказское половецкое объединение централизованным государством или монархией [10; 242].

Археологические материалы позволили исследователям вплотную подойти к вопросу о количе­стве и территории этнополитических объединений кипчаков-половцев. По мнению С.А.Плетневой, развитие процесса государственности у половцев напрямую связано с оседанием кочевников. Иссле­дователь разработала классификацию кочевого хозяйства во взаимосвязи с уровнем развития соци­ально-политической организации и государственности. Согласно ей хозяйство половцев стоит на второй ступени — «полукочевание», характеризующейся созданием объединений государственного типа — ханства. Этого уровня достигли приднепровское и донецкое объединения. К началу монголь­ского нашествия половцы подошли к третьей ступени «полуоседлости» и могли создать собственное государство. Однако этого не произошло по причине вторжения монголов [8; 23].

Объединение хана Кончака не стало государством ввиду кочевого скотоводческого характера экономики, отсутствия армии, суда, монотеистической религии и письменности. «Таким образом, — заключает С.А.Плетнева, — ни экономика, ни социальный строй, ни культура не созрели еще для создания раннефеодального государства» [11; 168].

Большинство советских ученых считали, что у кипчаков-половцев не было единого государства, а были различные этнополитические и территориальные объединения. Половцы не имели собствен­ного государства, однако достигли уровня государственных образований — ханств. Была высказана мысль о безгосударственной природе кочевого общества, что кочевники могли создать государство, только осев на землю или покорив земледельческое общество.

В этой связи интересно рассмотреть взгляды Г.Е.Маркова, считавшего, что кочевое общество не знало классового расслоения. Как только процессы классообразования усиливались, это неизбежно вело к распаду кочевничества. Другими словами, кочевники не знали классового расслоения ввиду специфики кочевого хозяйства. Фактически здесь мы видим, что этнограф не признает государствен­ности у кочевников. Создававшиеся кочевниками империи, по мнению Г.Е.Маркова, были времен­ными и эфемерными образованиями, не имевшими прочного экономического базиса. Их создание было инициировано войнами и переселениями кочевников. Происходил процесс превращения «об­щинно-кочевой» в «военно-кочевую» структуру, когда появляются более или менее централизован­ная власть, аппарат управления, усиливается власть вождей — военных предводителей. В отдельных случаях племенная структура временно заменялась военной на десятичном принципе. На месте им­перий, после их распада, оставались аморфные племенные образования [12; 305-312].

По меньшей мере вызывает удивление следующее заявление Г.Е.Маркова: «Десятичная «струк­тура» усиливала смешанность племен, но поскольку родственный принцип в организации кочевников играл лишь идеологическую, чисто формальную роль, то временная замена его централизованной организацией при сохранении скотоводческого экономического базиса принципиально ничего не меня­ла (выделено нами. — Н.К.)» [12; 312]. Игнорирование реальной роли родоплеменной структуры в жизни кочевников неизбежно ведет к непониманию специфики кочевого общества и, как следствие, невозможности понять уникальный характер кочевой государственности.

В поле зрения российских ученых оказалась проблема половецкой государственности, известной по русским летописям, археологическим данным, близкой в территориальном отношении, а также объединенной общностью истории кипчаков-половцев и русских. Здесь практически все исследова­тели придерживаются мнения, что половцы никогда не создавали единого государства, этнополити- ческие и территориальные объединения кочевников южнорусских степей никогда не достигали уров­ня государства, только промежуточного уровня государственных образований — ханств или союзов племен.

Малоизученной является проблема государственности кипчаков и кимеков. Первым исследова­телем, обратившим серьезное внимание на государственность кимеков, был Б.Е.Кумеков. Востоковед на основе изучения свода арабских источников реконструировал этнополитическую историю Кимек- ского каганата. По мнению ученого, кимеки создали собственное государство, с центром на Иртыше. Первоначально это был союз племен, глава которого носил титул «шад-тутук». После распада Уйгур­ского каганата в 840 г. часть входивших в него племен вошла в состав кимекского племенного союза, и глава кимеков принял титул «байгу» (ябгу). В конце IX - начале X вв. кимекский предводитель принял официальный титул «хакан» (каган), и с этого времени в арабских источниках появляется первое упоминание о государстве кимеков — Кимекском каганате [13; 367-369, 14; 32-33].

По мнению Б.Е.Кумекова, наследниками традиций кимекской государственности стали кипчаки. Кимекский каганат и Кипчакское ханство были наследниками древнетюркских государственных тра­диций. Это прослеживается в наличии династийного рода ельбори у кипчаков (ашина — у древних тюрков), разделении Восточно-Кипчакского государства на центр в Торгайских степях Центрального Казахстана, восточную часть — г. Сыгнак на Сырдарье и западную часть — ставка на Жаике (Урал), идентичности в древнетюркской титулатуре кимеков и кипчаков (шад-тутук, байгу, хакан) [15; 129, 16; 74-77, 14; 34-35].

Крупное значение для понимания характера государственности кипчаков Западного Дешт-и Кипчака имеет разбор кипчакской этнонимии, произведенный Б.Е.Кумековым. Ученый на основе анализа обширного круга источниковых сведений и историографических материалов по кипчакской этимологии реконструировал племенной состав и внутриплеменную иерархию кипчакских родов и племен. Династийное племя ельбори, из которого избирались ханы Восточного Дешт-и Кипчака, бы­ло самым главным в Дешт-и Кипчаке. По иерархии племен Западного Дешт-и Кипчака вначале идет династийное племя токсоба, за ним следует иетиоба, затем бурджогли, из среды которого выдвинулся ряд султанов в государстве Мамлюков, после него ельборили, кангароглы, анджогли, дурут, кулаба- огли, джартан, карабиркли и котан [17; 67, 14; 26].

Концепция кипчакской государственности, предлагаемая Б.Е.Кумековым, характеризуется при­знанием факта создания собственных государств кимеками и кипчаками. Государственные традиции Кимекского государства были унаследованы кипчаками при создании собственного государства. Кипчакское государство состояло из двух крупных объединений: Восточно-Кипчакское ханство, с правящей династией ельбори, и Западно-Кипчакская конфедерация, с правящей династией из племе­ни токсоба. При этом Западно-Кипчакское объединение находилось в зависимости у Восточно­Кипчакского ханства и признавало его верховенство. Аналогичная ситуация была в Тюркском кага­нате, когда он разделился на Восточно-Тюркский и Западно-Тюркский, с приоритетом восточных тюрков.

Свое видение проблемы представляет С.М.Ахинжанов. Казахстанский ученый анализирует си­туацию с половецкой государственностью в российской историографии и отмечает, что у кипчаков Восточного Дешт-и Кипчака имели место отдельные раннефеодальные государственные объедине­ния, находившиеся в разных формах отношений к государству Хорезм — от подчинения до полной независимости. В государственных объединениях кипчаков были отдельные ханы, передававшие свою власть не сыну, а племяннику или брату, и династии, из которых происходили ханы. Исследова­тель выделяет три кипчакских владения. Первое, в районе Мангышлака, которое в середине XII в. попало под власть хорезмшаха. Второе располагалось в Западном Казахстане, севернее Аральского моря, во главе его стояли ханы из племени ильбари (ельбори). В начале 30-х годов XII в. поход хо- резмшаха Атсыза и внутренние беспорядки привели к приходу к власти в этом объединении племени байаутов на место ильбари (ельбори). Третье объединение находилось на территории Сыгнака, воз­никло после разгрома Атсызом племени ильбари (ельбори) и вобрало в себя территории кимекской области Андар аз-кифчак. Во главе объединения стояли представители племени кимеков, известного в источниках как уран [18; 282-285, 19; 66-67].

На наш взгляд, верной является мысль С.М.Ахинжанова о выделении двух наиболее крупных этнотерриториальных объединений: Западно-Кипчакского, или половецкого, и казахстанско- среднеазиатского, или Восточно-Кипчакского. Эти объединения состояли из родственных по проис­хождению родов и племен. Те, в свою очередь, делились на более мелкие этнотерриториальные еди­ницы [19; 56]. Правда, следует оговорить, что выделение двух этнотерриториальных объединений было сделано ученым условно, и он не претендовал на безошибочность своего предположения.

Из этого следует: С.М.Ахинжанов придерживался мнения, что единое государство у кипчакских племен отсутствовало и считал их достигшими уровня раннефеодальных государственных или этно- территориальных объединений.

Востоковед Е.И.Кычанов впервые обратил внимание на специфику кочевого общества, без по­нимания которой невозможно определить характер кочевой государственности [20; 301-302]. На наш взгляд, такая постановка проблемы является единственно верной и ведет к действительному осозна­нию уникальности форм государственного устройства средневековых кочевников евразийских сте­пей. К сожалению, приходится констатировать, что данная проблематика является одной из самых слабо разработанных на сегодняшний день в исторической науке, поэтому дальнейшие исследования в области государственности у кочевников будут неизбежно наталкиваться на трудности.

Продолжателем идеи Е.И.Кычанова был его ученик А.Ш.Кадырбаев. Востоковед полагал, что кимеки создали свое государство, но собственно кипчаки создали раннегосударственные объедине­ния, или «государства первоначального типа», по терминологии Е.И.Кычанова, который однозначно придерживался мнения о наличии у средневековых кочевников государственности [21; 34]. Верно наблюдение А.Ш.Кадырбаева о традициях преемственности кипчакских государственных объедине­ний и предшествующих государственных и этнополитических объединений, существовавших на тер­ритории Казахстана [21; 19].

Американский ученый П.Б.Голден твердо придерживается мнения, что у кипчакских племен го­сударства и государственности вообще не было. Он определяет кипчаков как союз или конфедера­цию, а хана кипчаков именует «вождь» (chief). Важное значение при определении уровня государствен­ности у кочевников, и кипчаков в частности, исследователь придает контактам и влиянию оседло­земледельческих обществ. Однако под давлением фактов из арабских источников востоковед все же при­нял точку зрения Б.Е.Кумекова, признав наличие института государства у кимеков [22; 277-281, 203].

Как видно из историографического обзора научной литературы, в исторической науке сущест­вуют две точки зрения на проблему кипчакской государственности. Представители первой точки зре­ния считают, что кипчакские племена, в силу специфики кочевого скотоводства, не имели собствен­ной государственности. Развитие государственности возможно только в обществах оседлых, а обра­зования кочевников носили временный эфемерный характер. Последователи второй точки зрения од­нозначно говорят о наличии у кипчакских племен государственности, расходясь только в вопросах о форме и ступени развития государственности. На наш взгляд, дискуссия будет плодотворной только в том случае, если ее участники разберутся в вопросе о специфике кочевого общества и четко опре­делятся в подходе к проблеме, с каких позиций подходить к рассмотрению феномена кочевой госу­дарственности — оседлоцентризма и опыта изучения оседло-земледельческих обществ или кочевни­чества.

Среди сторонников, признающих наличие государственности у кипчаков, выделяются две ос­новные точки зрения. Большинство исследователей предлагают пойти по пути выделения отдельных государственных этнополитических и этнотерриториальных объединений кипчаков внутри Восточ­ного и Западного Дешт-и Кипчака. Эти объединения находятся в разной степени зависимости друг от друга и соседних оседло-земледельческих государств и народов. Принципиально другую точку зре­ния высказывает Б.Е.Кумеков. Ученый предлагает рассматривать государственность кипчаков как целостную систему, имеющую древнетюркские государственные традиции. Разделение государства кипчаков на восточное и западное крыло было связано с переселением части кипчакских племен на запад. Ведущие позиции в государстве занимало Восточно-Кипчакское ханство, а Западно­Кипчакская конфедерация находилась в зависимости от кипчаков Восточного Дешт-и Кипчака.

Мы также являемся сторонниками точки зрения наличия государственности у кипчаков и киме- ков. Кимеки действительно создали собственное государство с центром на Иртыше. Кипчаки, на­следники древнетюркских и кимекских государственных традиций, обладали необходимым потен­циалом для создания собственного государства. Однако мы воздержимся от признания целостного государства или отдельных государственных образований у кипчаков, так как остается нерешенным целый ряд проблем, имеющих непосредственное отношение к этой теме, связанных со спецификой кочевого общества, с его этническим составом, административно-политической структурой и соци­альной организацией, обычным правом, налогообложением, письменностью кипчаков. Только разра­ботка этого комплекса проблем может поставить точку в вопросе о кипчакской государственности в исторической науке.

Список литературы

1. Бартольд В.В. Двенадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии // Сочинения. — М.: Наука, 1968. — Т. V. — С. 19-192. — 760 с.
2. Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. — М.-Л.: АН СССР, 1950. — 478 с.
3. Кудряшов К.В. Половецкая степь. Очерк исторической географии. — М.: ОГИЗ Гос. изд-во географ. лит-ры, 1948. — 162 с.
4. ПоповА.И. Кыпчаки и Русь // Учен. зап. ЛГУ. — Сер. истор. наук. — 1949. — Вып. 14 (№ 112). — С. 94-119.
5. Попов А.И. Названия народов СССР. Введение в этнонимику. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1973. — 172 с.
6. Шарапова З.М. Социально-экономический и политический строй у половцев // Учен. зап. МОПИ. — Тр. кафедры истории древнего мира. — 1953. — Вып. 2. — С. 109-138.
7. Плетнева С.А. Половецкие каменные изваяния // САИ. — 1974. — Вып. Е 4-2. — 200 с.
8. Плетнева С.А. Закономерности развития кочевнических обществ в эпоху Средневековья // Вопросы истории. — 1981. — № 6. — С. 50-63.
9. Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. Археологические памят­ники. — М.: Изд-во МГУ, 1966. — 274 с.
10. ФедоровЯ.А., Федоров Г.С. Ранние тюрки на Северном Кавказе. — М.: Изд-во МГУ, 1978. — 296 с.
11. Плетнева С.А. Половцы. — М.: Наука, 1990. — 208 с., илл.
12. МарковГ.Е. Кочевники Азии. Структура хозяйства и общественной организации. — М.: Изд-во МГУ, 1976. — 320 с.
13. Кумеков Б.Е. Кимаки и кыпчаки // История Казахской ССР (с древнейших времен до наших дней): В 5 т. — Т. I. — Алма-Ата: Наука КазССР, 1977. — 479 с.
14. Кумеков Б.Е. Арабские источники по истории кипчаков, куманов и кимаков VIII - нач. XIII вв.: Дис. ... д-ра ист. на­ук: 07.00.09. — СПб.: Санкт-Петербургский филиал Института востоковедения РАН, 1994. — 40 с.
15. Кумеков Б.Е. Государство кимаков IX-XI вв. по арабским источникам. — Алма-Ата: Наука, 1972. — 156 с.
16. Кумеков Б.Е. О древнетюркских государственных традициях в Кимакском каганате и Кипчакском ханстве // Извес­тия НАН РК. — Сер. обществ. наук. — 2003. — № 1. — С. 74-77.
17. Кумеков Б. Е. Об этнонимии кыпчакской конфедерации западного Дешт-и Кыпчака XII - начала XIII века // Известия НАН РК. — Сер. обществ. наук. — 1993. — № 1. — С. 58-70.
18. Ахинжанов С.М. Кыпчаки в истории средневекового Казахстана. Изд. испр. — Алматы: Ғылым, 1995. — 296 с.
19. Ахинжанов С.М. Государственное объединение кыпчаков // История Казахской ССР (с древнейших времен до наших дней): В 5 т. — Т. I. — Алма-Ата: Наука КазССР, 1977. — 479 с.
20. Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. — М.: Издат. фирма «Восточная литература» РАН, 1997. — 319 с.
21. КадырбаевА.Ш. Тюрки и иранцы в Китае и Центральной Азии XIII-XIV вв. — Алма-Ата: Ғылым, 1990. — 160 с.
22. Golden P.B. An Introduction to the History of the Turkic peoples: ethnogenesis and state formation in medieval and early modern Eurasia and the Middle East / Peter B.Golden. — Wiesbaden: Harrassowitz, 1992. — 484 p.