Изучение поселений раннего железного века казахстана. К историографии вопроса

Проблема восприятия цивилизационной значимости номадизма под влиянием исторических обстоя­тельств претерпевала серьезные изменения. Процесс развития степной цивилизации остается противоре­чивым в толковании разных источников и различных теоретических школ. Длительный период в истори­ческой науке господствовали ложные представления о кочевом образе жизни как исторически тупиковом пути и о кочевниках, не создающих культурных богатств. Это привело к тому, что методология, необхо­димая для исследования природы номадизма, и в настоящее время находится в стадии разработки и ста­новления философско-исторической проблематики.

В большинстве вышедших до сих пор работ, посвященных как отдельным памятникам, так и общим вопросам развития культур раннего железного века Казахстана, основой для выводов служат исключи­тельно погребальные комплексы, несмотря на то, что еще в середине ХХ в. С.П.Толстов отмечал, что «элементы оседлости и земледелия всегда сопровождают кочевое скотоводческое хозяйство» [1, 171]. А.Х.Маргулан, определив уровень развития хозяйственной деятельности племен раннего железного века Казахстана, выделяет в качестве первостепенной задачи изучение истории древних оседлых поселений в аспекте чередования оседлости с кочевым скотоводством [2]. По мнению С.И.Руденко, чистые кочевни­ки, которые находились в постоянном движении, были редким исключением, тогда как большая часть скотоводов в той или иной степени были связаны с оседлостью и земледелием [3, 3-10]. Развитие процес­сов седентаризации и номадизации находилось в тесной зависимости от конкретно-исторической ситуа­ции, в различные периоды истории господствовала та или иная тенденция. Несмотря на преобладание кочевого скотоводства, в отдельных благоприятных по естественно-географическим условиям районах часть населения с древнейших времен вела оседлый образ жизни. Тем не менее, вплоть до 90-х годов ХХ в. основное количество научных исследований рассматривало саков исключительно как кочевников. И даже в настоящее время поселенческие материалы привлекаются, как правило, только в качестве иллю­страции, играя вспомогательную роль в процессе исторических интерпретаций.

В известной мере пересмотру традиционной точки зрения на древних обитателей Восточного Семи­речья, как исключительно кочевников, послужили открытия сако-усуньских поселений (Актас, Луговое, Амирсай, Бериктас). Поселение Актас II было частично раскопано, и исследованная монументальная по­стройка прямоугольной формы с каменными фундаментами стен, по мнению археологов, более свойст­венна для оседлого населения. Было обнаружено четыре жилых помещения с хозяйственными пристрой­ками, где зафиксированы остатки очагов и хозяйственных ям, найдены фрагменты глиняной посуды, многочисленные зернотерки, мотыги и обломок бронзового серпа, песты и пряслица. В окрестностях по­селения на южных пологих склонах гор найдены следы самотечных каналов и орошаемых ими полей. Остеологический материал свидетельствует о разведении лошадей, мелкого и крупного рогатого скота [4, 69-78]. Таким образом, материалы поселения стали первыми свидетельствами сосуществования земледе­лия и скотоводства, а наличие стационарных поселений у саков и усуней однозначно указывало на сосу­ществование оседлости и кочевничества.

Исследования, начатые в середине 90-х годов ХХ в. в предгорной и степной зоне Заилийского Алатау, на основе качественно новых подходов, связанных с использованием возможностей междисциплинарных исследований, подтверждают и дополняют аргументами данное утверждение [5, 53-68].

Целенаправленные археологические раскопки оседлых поселений Тузусай, Цыганка, Талгар III, про­водимые совместно со специалистами из американского колледжа «Sweet Briar» (Чанг К.), доказывают круглогодичное обитание там населения. С помощью радиокарбонных датировок установлено, что эти стационарные поселения функционировали от раннесакского до усуньского времени [6, 267]. В целом Талгарский проект предусматривает изучение развития и взаимодействия в Семиречье земледелия и ко­чевого скотоводства, возникновение оседлых поселений и превращение их в города на протяжении от эпохи саков до средневековья [7, 82].

Часть поселений региона представляла собой кратковременные или сезонные стойбища [8, 55-58]. От­сутствие следов стационарных жилищ свидетельствует в пользу существования наземных построек и да­ет возможность предположить использование переносных (типа конической или полусферической) юрт, которые были, очевидно, более распространены и фиксируются по скоплению материала (зернотерки, терочники, фрагменты керамической посуды, пряслица, кости животных), хозяйственным ямам, очагам, зафиксированным в нижнем слое. На поселениях наверняка существовали легкие наземные хозяйствен­ные постройки.

В ходе работ Казахско-Американского отряда Южно-Казахстанской комплексной археологической экспедиции открыто около 40 поселений саков и усуней. Картография этих поселений четко фиксирует их расположение в комплексе с многочисленными в Жетысу могильниками этого времени (Иссык, Тал- гарский, Боролдай, Тургеньский и др.) [7, 81].

В 1957-1960 гг. Хорезмской экспедицией АН СССР были осуществлены разведочные раскопки на городищах Чирик-рабад, Баланды, Бабиш-мулла [9]. Поселения располагались у каналов либо русел, вблизи орошавшихся участков. Данных об их планировке почти нет, так как большинство из них были сильно размыты. Мы располагаем общим описанием 6 укрепленных поселений (Чирик-рабад, Баланды, Бабиш-мулла, Кабулкала, Чирик 3, Сенгиркала) и около 200 неукрепленных и сильно размытых. Круп­нейшее городище Чирик-рабад расположено на возвышенности на берегу основного русла Жана-Дарьи, недалеко от оазиса. На нем обнаружены остатки нескольких разновременных укреплений, древнейшее из которых — овальная в плане крепость площадью свыше 40 га — датируется IV-II вв. до н.э. Описание памятника позволяет предположить, что это было наиболее древнее поселение этого региона, которому предшествовали постоянные или временные поселения сакских племен [10]. В настоящее время в рамках программы «Культурное наследие» продолжено изучение этого уникального городища, расположенного на территории Кызылординской области [11, 152-156]. Некоторые исследователи полагают, что данный памятник может быть связан с влиянием Ахеменидов и восточным походом Александра Македонского. Полученные данные позволяют утверждать, что в силу природно-климатических особенностей региона здесь изначально развивались и преобладали формы хозяйственной деятельности, связанные с земледе­лием.

В Северном Казахстане изучение поселений раннего железного века было начато в 70-е годы ХХ в. раскопками городища Актау на реке Ишим [12, 31-45]. На Актау была вскрыта внутренняя площадь по­селения, на котором находились 10 жилищ-полуземлянок, имевших одно или два помещения. Поселение было, видимо, планомерно застроено и укреплено рвом и валом общей протяженностью 60 м. Датирую­щим материалом послужили металлические предметы (3 бронзовых наконечника стрел) и керамический комплекс, которые позволили отнести городище к IV-II вв. до н.э. [12, 71], а позднее уточнить хроноло­гический диапазон V-III вв. до н.э. [13, 190]. Памятник отнесен к саргатской археологической культуре, распространенной в лесостепной зоне Западно-Сибирского района, хотя исследователь отмечает в кера­мике и элементы орнамента, характерные для эпохи поздней бронзы степной зоны Казахстана [13, 191]. Позднее были исследованы сохранившиеся остатки поселения Борки 1, где наряду с ямами раскопаны остатки хижин и очаги. Керамика обоих поселений в значительной степени соответствует друг другу: до­минируют различные формы с круглым туловом, зауженным горлом и отогнутым венчиком, который, как и горло, и плечики, орнаментирован удлиненными насечками, бороздками, прочерченной «елочкой» и зигзагами. Большой сосуд из Борки 1 с круглым туловищем, очень узким и отогнутым венчиком, орна­ментированный от плечиков до нижней части тулова удлиненными заштрихованными треугольниками, характерен для саргатской культуры, что подтверждает датировку данного поселения и его связь с позд­ними скифскими группами погребений [12, табл. 68-72; 81-86].

Исследования 90-х годов ХХ в. представлены раскопками поселения Кеноткель Х, расположенном в степной зоне Ишимо-Чаглинского микрорайона [12, 29]. Материалы его характеризуют «переходную фа­зу» от бронзового к железному веку на основе самобытной керамики, а наличие в вещевом инвентаре ха­рактерных предметов позволяет отнести к раннесакскому времени [13, 195]. Обилие находок каменного инвентаря (песты, молотки, плиты-ступки), железные шлаки и сведения о рудных месторождениях в вер­ховьях реки Шагалы подтверждают версию М.К.Хабдулиной о поселении Кеноткель Х как поселке гор- няков-ремесленников, на котором мог осуществляться начальный технологический этап многоступенча­того металлургического производства [14, 7]. Начало эпохи раннего железа Северного Казахстана пред­ставляют поселения Карлуга I и Борки II (датировка IX-VIII вв. до н.э.) [12, 29-30].

Ранние формы оседлости и земледелия у кочевников древней Сарыарки изучены на материалах двух синхронных поселений раннесакского времени на реке Селеты — Таскора I, II, датированных VIII-VI вв. до н.э. [13, 191-195]. В работе М.К.Хабдулиной проведен детальный анализ топографии, планировки, конструкции жилищ и вещевых коллекций этих поселений. Сравнение керамического комплекса поселе­ний Кеноткель-Таскора с керамикой однослойного поселения Донгал [15, 115-129] позволило аргументи­рованно выделить эти памятники и отнести к более позднему по сравнению в Донгалом периоду, датиро­ванному раннесакским временем [13, 196]. Это доказывает и найденный в культурном слое поселений Таскора бронзовый наконечник стрелы раннесакского времени. Полученный материал позволил пере­смотреть датировку части поселений, которые ранее относили к эпохе поздней бронзы. Это поселения Тагибай-Булак, Кулман [16, 226,254]; Трушниково (часть жилищ) [17]; жилище на Красных горах, раско­панное А .А.'Ткачевым [18, 143] и интерпретированное им как поминальный комплекс, но на основе новых материалов рассматриваемое как поселенческий объект [19, 164].

В конце 90-х годов ХХ в. впервые на территории восточной Сарыарки были открыты поселения раннего железного века — свыше 20 памятников, отнесенных к категории поселенческих объектов ранне­го железного века [20]. Эти памятники наиболее компактно сконцентрированы в районе гор Едрей и Каракуыс. На шести памятниках проводились раскопки — Сарыбуйрат, Кызылсуир 2, Туйетас, Керегетас-2, Едирей 1,3. К характерным признакам данных поселений А.З.Бейсенов относит топографическую при­вязку к склонам возвышенностей (водоемы открытых долин в эпоху бронзы), малую площадь и тонкий и слабонасыщенный культурный слой, 2-3 небольшие наземные постройки, «бедность» керамики, отра­жённую в орнаментации («жемчужник» и ямочные вдавления), незначительное по сравнению с эпохой поздней бронзы количество костей животных, многочисленные каменные орудия (большое количество мотыг и зернотерок) [21, 36-38].

В 2004 г. при участии автора было открыто поселение Кыштан, которое входит в комплекс памятни­ков Кентского археологического микрорайона. Несмотря на то, что материалы поселения непредстави­тельны, коллекция керамики и совокупность данных указывают на принадлежность поселения к памят­никам начальной фазы раннего железного века [19, 163-167]. Центральноказахстанские поселения имеют четко прослеживаемые аналогии в материалах поселения Новошульбинское в Восточном Казахстане [22, 39-41] и на алтайских поселениях Горелый Кордон-1, Малый Дунган, Тыткескень 3, Элекмонар-4 [23­26]. Полученные в последнее десятилетие новые данные позволяют конкретизировать особенности кера­мики поселений указанного периода на основе формально-типологического и технико-технологического анализа [21, 38-40].

Топография рассматриваемых памятников подтверждает предложенную П.И.Шульгой для Горного Алтая методику поиска поселений раннего железного века, исходя из конкретных природных условий региона и с учетом этнографических данных [27, 155]. В ходе осуществления исторических интерпрета­ций важное значение имеет метод сопоставления археологических данных с материалами по позднейшим кочевникам, полученные в однотипных зонах и скорректированные с учетом изменения экологической среды и дальнейшего социально-экономического развития общества. Многочисленные примеры подоб­ных сопоставлений приводят Г.Е.Марков, А.Д.Грач, К.А.Акишев, М.К.Кадырбаев, С.ЖЖолдасбаев, А.Д.Таиров. На современном этапе исследований этот подход наиболее последовательно реализован в работах А.З.Бейсенова, который сконцентрировал свое внимание на данных казахской этнографии по во­просам ландшафтной топографии кыстау на территории Сарыарки, а также организации зимнего цикла хозяйствования, особенностей кочевых путей, сезонных переходов и, в целом, закономерностей истори­ческого развития казахских зимников [21, 41-44]. Этноархеологические исследования Жетысу также под­тверждают актуальность такого предметного научно-теоретического исследования.

Осознавая реальные возможности археологических данных, исследователи указывают, что находки, составляющие материалы исследования культурного слоя поселений, — вещи оброненные, забытые или брошенные, т.е. не скомплектованные преднамеренно. Случайность подбора серий материала обуловли- вается еще и тем, что редкие поселения копаются целиком, — как правило, археологии не предоставляет­ся таких возможностей, — и границы заложенных раскопов имеют субъективный характер.

На основе междисциплинарного комплексного подхода в последнее десятилетие ХХ в. разработан и успешно применяется археомагнитометрический градиентный метод, благодаря которому еще до начала раскопок археолог может идентифицировать памятник, определить его границы, что кардинально меняет всю стратегию исследования объекта. Подобные исследования проводились совместными усилиями не­мецких геофизиков и российских археологов при изучении городища VIII-VII вв. до н.э. Чича-1, под­твердив существование грандиозного поселенческого комплекса, относящегося к рубежу эпох бронзы и железа. При помощи геофизических методов были идентифицированы археологические объекты, опре­делены на распаханной части территория распространения памятника и его планиграфия. В условиях, когда границы поселенческих комплексов можно установить лишь весьма условно, по шлейфу подъемно­го материала из разрушенного слоя, значение геофизических исследований для изучения археологиче­ских памятников трудно переоценить, и внедрение этого метода является существенно необходимым.

Детальное соотнесение материалов погребальных и поселенческих памятников, расположенных в непосредственной близости и оставленных одним населением, позволит совершенствовать методику па- леодемографических исследований для раннего железного века. Специалисты, занимающиеся анализом демографической ситуации по материалам могильников (В.Ф.Генинг, Е.Е.Кузьмина, Т.Н.Троицкая), счи­тают, что для конкретных расчетов необходимы знания о численности одновременно живущих людей. Основными критериями при палеодемографических реконструкциях, основанных на поселенческих ма­териалах однослойных памятников, является общая площадь жилища и норма жилой площади на 1 чело­века. Опираясь на этнографические данные и анализируя собственно археологический материал, целый ряд исследователей (В.В.Евдокимов, В.Т.Ковалева, В.И.Матющенко, А.В.Матвеев, В.А.Зах) приводят данные о норме жилой площади на человека. Для реконструкции системы жизнеобеспечения саргатского населения раннего железного века используется норма площади в 3,5-4 кв.м [28, 114]. Однозначно, что между общей площадью жилища и численным составом проживающего в нем населения нет прямой пропорциональной зависимости. Конструкция, размеры и внутренняя планировка жилищ являются также отражением воздействия природно-климатических, социально-экономических факторов. Несомненно, что разработка вопросов о демографической ситуации указанного периода нуждается в проведении спе­циальных исследований.

Остеологический поселенческий материал зачастую остается необработанным в силу малого его ко­личества. В небольшой остеологической коллекции с городища Актау, помимо костей домашних живот­ных, обнаружены костные останки сайги и верблюда, что свидетельствует о видовом составе животного мира эпохи раннего железа в Северном Казахстане и служит определенным показателем эколого­климатических условий региона [29, 146-147].

Характеризуя уровень развития основных видов хозяйственной деятельности, исследователи отме­чают, что при высокой моноспециализации экономика ранних кочевников располагала внутренним мно­гоукладным потенциалом, о чем свидетельствует высокий уровень металлургии и гончарного ремесла, технологии изготовления оружия и украшений [14, 7]. Для дальнейшего освещения проблем палеоэконо­мики необходимы полностью раскопанные и изученные стационарные поселенческие комплексы раннего железного века.

Изучение широкого спектра проблем эпохи раннего железа долгое время осуществлялось только по материалам погребальных комплексов вследствие отсутствия поселенческих памятников. Новый архео­логический материал, полученный с территории Казахстана, позволит рассматривать хозяйство саков на основе комплексного и системного подхода. Несмотря на ограниченное количество поселенческих мате­риалов объем имеющихся публикаций создает более солидную базу для разностороннего анализа культу­ры населения раннего железного века Казахстана и повышения уровня теоретических разработок по про­блемам раннекочевнических государственных образований.

Список литературы

1. Толстое С.П. Древний Хорезм. — М.: Изд-во МГУ, 1948. — 352 с.
2. Маргулан АХ. Некоторые итоги и перспективы археологического изучения Казахстана // Известия АН КазССР. Сер. Археология. — 1948. — Вып. 1. — С. 3-32.
3.  Руденко С.И. К вопросу о формах скотоводческого хозяйства и кочевниках// Географическое общество СССР. Мате­риалы по отделению этнографии. — Ч. 1. — Л.: Наука, 1961. — С. 3-10.
4. Акишев КА. О возникновении оседлости и земледелия у древних усуней Семиречья // По следам древних культур Ка­захстана. — Алма-Ата: Наука, 1970. — С. 69-78.
5.  Байпаков К.М., Чанг К. Новые данные о хозяйстве саков и усуней Семиречья // Евразийское сообщество.— 1997. — № 3. — С. 53-68.
6. Байпаков КМ., Чанг К. Предварительные результаты раскопок 1999 г. на поселении сакского периода Цыганка 8. // Из­вестия АН РК. Сер. общ. наук. — Алматы: Ғылым, 2000. — № 1. — С. 266-268.
7. Байпаков К.М. Оседлость, земледелие и городская жизнь у саков и усуней Жетысу (VII-IV вв. до н.э.) // Номады казах­ских степей: этносоциокультурные процессы и контакты в Евразии скифо-сакской эпохи: Тезисы Междунар. науч. конф. — Астана: Култегин, 2007. — С. 81-83.
8. Байпаков К.М., Марьяшев А.Н. Новые данные по изучению поселений эпохи раннего железного            века в Жетысу // Из­вестия МОН-НАН РК. Сер. общ. наук. — Алматы: Ғылым, 2001. — № 1. — С. 53-66.
9. Толстов С.П. По древним дельтам Окса и Яксарта. — М.: Наука, 1962. — 314 с.
10. Левина Л.М. Поселения VII-V вв. до н.э. и «шлаковые» курганы южных районов Сырдарьинской дельты //Кочевники на границах Хорезма. Труды Хорезмийской экспедиции. — Т. 11. — М.: Наука, 1979. — С. 156-172.
11. КурманкуловЖ.К., Бирмуханова А., КалиеваЖ., УтубаевЖ. Археологические исследования на городище Чирик-рабат и в его окрестностях // Отчет об археологических исследованиях по Государственной программе «Культурное насле­дие-2004». — Алматы: Иль-Тех-Китап, 2005. — С. 152-156.
12. ХабдулинаМ.К. Степное Приишимье в эпоху раннего железа. — Алматы: Ғылым, 1994. — 170 с.
13. Хабдулина М. К. Поселение раннесакского времени на реке Селеты // Степная цивилизация Восточной Евразии. — Т. 1. Древние эпохи. — Астана: Култегин, 2003. — С. 189-214.
14.  Хабдулина М.К. Кочевая цивилизация: критерии и понятия // Известия МН-АН РК. Сер. общ. наук. — Алматы: Ғылым,1997. — № 1. — С. 3-9.
15. Ломан В.Г. Донгальский тип керамики // Вопросы периодизации археологических памятников Центрального и Север­ного Казахстана. — Караганда: Изд-во КарГУ, 1987. — С. 115-129.
16. Маргулан АХ. Бегазы-дандыбаевская культура Центрального Казахстана. — Алма-Ата: Наука, 1979. — 363 с.
17. Черников С.С. Восточный Казахстан в эпоху бронзы // МИА. № 88. — М.-Л.: Наука, 1960. — 272 с.
18. Ткачев А.А. Центральный Казахстан в эпоху бронзы. — Ч. 2. — Тюмень: Изд-во ТюмГНГУ, 2002. — 243 с.
19.  Бедельбаева М.В., Варфоломеев В.В., Ильин Р. Центральноказахстанское поселение Кыштан в системе памятников на­чальной фазы раннего железного века // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края: Материалы Всероссийской науч.-практ. конф. — Барнаул: Изд-во АлтГУ, 2006. — Вып. XV. — С. 163-167.
20. Бейсенов А.З. Ранний железный век // Восточная Сарыарка. Каркаралинский регион в прошлом и настоящем. — Алма­ты: ЭВЕРО, 2004. — С. 21-26.
21. Бейсенов А.З., Ломан В.Г. Вопросы изучения поселений раннего железного века Центрального Казахстана // Известия НАН РК. Сер. общ. наук № 1. — Алматы: Ғылым, 2006. — С. 36-45.
22. Ермолаева А.С., Ермоленко ЛН, Кузнецова Э.Ф., Тепловодская Т.М. Поселение древних металлургов VIII—VII вв. до н.э. на Семипалатинском правобережье Иртыша // Вопросы археологии Казахстана. Вып. 2. — Алматы-М.: Наука,1998. — С. 39-46.
23.  Кунгуров А.Л. Верхние культурные слои поселения Тыткескень-3. //Археология Горного Алтая. — Барнаул: Изд-во АлтГУ, 1994. — С. 45-46.
24. Степанова Н.Ф. Керамика раннего железного века и средневековья с поселения Малый Дунган // Сохранение и изуче­ние культурного наследия Алтайского края. Вып. Х. — Барнаул: Изд-во АлтГУ, 1999. — С. 166-169.
25. Фролов Я.В., Папин Д.В., Шамшин А.Б. Горелый Кордон-1 — первое поселение переходного периода от эпохи поздней бронзы к раннему железному веку на юге Кулунды // Северная Евразия в эпоху бронзы: пространство, время, культура. —    Барнаул: Изд-во АлтГУ, 2002. — С. 135-138.
26.  Шульга П.И. Поселение Элекмонар-4 на Средней Катуни // Известия лаборатории археологии. Вып.1. — Горно- Алтайск: Изд-во Горно-Алтайского ун-та, 1995. — С. 59-75.
27. Шульга П.И. Топография древних поселений Горного Алтая и методика их поисков // Охрана и исследование археоло­гических памятников Алтая. — Барнаул: Изд-во АлтГУ, 1991. — С. 48-67.
28. Матвеева Н.П. Социально-экономические структуры населения Западной Сибири в раннем железном веке (лесостеп­ная и подтаежная зоны). — Новосибирск: Наука, 2000. — 405 с.
29. Хабдулина М.К., Зданович Г.Б. Ландшафтно-климатические колебания голоцена и вопросы культурно-исторической ситуации в Северном Казахстане // Бронзовый век Урало-Иртышского междуречья. — Челябинск: Изд-во Челябинско­го ГУ, 1984. — С. 130-158.