Аннотация. Автором в данной статье рассматриваются вопросы исторического развития института адвокатуры, проведен аналитический обзор литературы совершенствования деятельности адвокатуры.
История развития человечества представляется в наши дни достаточно хорошо изученной, поэтому для любого современного исследования открываются большие возможности в отыскании исторических корней и анализа особенностей развития того или иного феномена, явления, составляющих объект и предмет исследования. Таковым исследуемым нами объектом являются закономерности возникновения института представительства (адвокатуры), призванного представлять и защищать интересы юридических и физических лиц. Как правовая категория, институт представительства получил развитие в условиях государственной правовой системы.
На протяжении всей истории первобытного общества, от первоначальных этапов до его распада, у разных народов внутри родовых общин существовали разнообразные формы управления, при которых все возникающие споры разрешались самими заинтересованными людьми при участии старейшины (вождя, схема) [1, с. 9].
Возникновение и развитие правовой системы государства, а также одной из его главных функций – судебной, – можно проследить, изучая историю любого народа в ту эпоху, когда от бесклассового родового строя он идет к первому классовому расслоению. Так, право стран Древнего Востока открыто закрепляло социальное неравенство [2, с. 33–34].
Применительно к предмету нашего исследования, особый инте-рес представляют правовые системы и судопроизводство Древней Греции, но особенно – Древнего Рима, «потому что культура всех европейских народов тесно связано с их культурой, ряд правовых форм современности коренится в древнегреческих и древнеримских институтах, наконец, юридические формулы и афоризмы древности сохранились до наших дней» [2, с. 77].
Возникновение государственного суда в Риме, деление гражданского процесса на jus и judicium, общее понятие о легисакционном, формулярном и экстраординарном процессах, особые средства преторской защиты, правовое положение римских граждан (латинов и перегринов, рабов, вольноотпущенников и колонов) как физических лиц, а также юридических лиц – все это и многое другое нашло отражение в учебнике И.Б. Новицкого «Римское право» [3, с. 84].
Основным источником права Древнего Рима являются Законы XII таблиц (451–450 гг. до н.э.). Они дошли до нас в отрывках текстов, содержащихся в сочинениях римских и греческих авторов и систематизированных в ХХ веке (оригиналы документа не сохранились). О суде и процессе Древнего Рима сохранилось мало известий. Говоря об обязанности сородичей оказывать друг другу защиту и помощь, в литературе отмечается, что писаная история показывает нам лишь обломки этого института. Далее делается чрезвычайно важное замечание, без уяснения которого вообще нельзя правильно понять ни юридического быта римлян, ни истории их суда и процесса. «Римское государство с самого начала выступило на сцену такой преобладающей силой, что право защиты от несправедливости перешло к нему» [1, с. 10].
Судебный процесс по частноправовым спорам развивался в Древнем Риме при активном участии государства. Государственной защите нарушенных и оспариваемых прав предшествовали так называемые «самоуправство» и «поединок», «самопомощь». Становление государственной формы защиты имущественных прав осуществлялось посредством развития судебного процесса по частноправовым спорам (гражданский процесс)1.
Римская правовая система включала в себя публичное право и частное. Деление права на публичное и частное было выработано в судебной практике и юриспруденции Рима в классический период [4, с. 4].
Тысячелетняя история римского права представляет собой сегодня уникальную историко-правовую модель [4, с.3]. Это значит, что именно римская классическая юриспруденция выработала понятийный аппарат в гражданском праве и обеспечила преемственность правовых категорий [4, с. 3; 214].
После свержения в Древнем Риме власти царей, их судебная компетенция перешла к республиканским магистратам и прежде всего к двум консулам, которые нередко делегировали свои полномочия назначенным ими же судьям. Важнейшие процессы консулы вели сами. В то же время и они, и судьи, и созданные плебсом народные трибуны, и сенат, и постоянные комиссии признавали защитника важнейшим участником как гражданского, так и уголовного процесса [2, с. 146–148].
В Риме, который считается классической страной адвокатуры [2, с. 146–148], первоначальное судебное представительство было выражением аристократического устройства государства: богатые и знатные патроны оказывали судебную помощь своим подвластным клиентам. Только дальнейшее развитие привело к падению этой монополии судебной защиты, и в республиканском Риме развилась постепенно адвокатура как свободная профессия, доступная для каждого гражданина. Защитники в широком смысле слова делились на три группы – advocati[1] [2], laudatores и patroni, но настоящими представителями сторон являлись только патроны, называвшиеся иногда oratores или defensores.
Они избирались из достойнейших граждан, не столько специалистов – законников, сколько вообще отличавшихся способностями и широкими знаниями. Они говорили не о фактах, составляющих сущность дела, а о личных качествах защищаемого, его прошлом, заслугах и т.д. В Древней Руси эту функцию выполняли «послухи» – «свидетели доброй славы» [5, с. 19–21]. Так называемые «адвокаты» не участвовали в прениях, они либо давали сторонам юридические советы, либо своим присутствием выражали сочувствие той или иной стороне. «Лаудаторы» занимали среднее положение между защитниками и свидетелями. Они говорили не о фактах, составляющих сущность дела, а о личных качествах защищаемого, его прошлом, заслугах и т.д. [1, с. 10–11].
Patroni не получали никакого вознаграждения за защиту, лишь по окончании дела они могли принять почетный подарок от своего клиента: отсюда и название адвокатского вознаграждения – гонорар.
Судебные ораторы пользовались величайшим почетом: судебная защита обычно открывала путь к высшим государственным должностям. Речи защитников в Древнем Риме отличались широтой и смелостью, большое внимание уделялось не юридической стороне, а оценке личности подзащитных.
Производство в суде (in judicio) начиналось составлением по жребию списка присяжных, в котором принимали участие стороны, имевшие право отвода присяжных. Затем дело рассматривалось по существу. Первое слово претор предоставлял обвинителю, затем защитнику.
Закон Помпея сократил число дополнительных обвинителей и защитников и уменьшил время для обвинительной речи до двух часов и защитительной – до трех.
При императоре Константине (306 –337 гг. до н.э.) преследование преступников осуществлялось магистрантами, адвокатура приобрела статус государственной, а обвинительное начало уголовного судопроизводства стало вытесняться новой инквизиционной3 формой суда [2, с. 146–148].
Падение Западной Римской империи, рабовладельческой державы мирового масштаба, ознаменовало начало эпохи средних веков, основным содержанием которой «явилось утверждение и развитие феодальной общественно-экономической формации. На смену рабовладельческому государству и праву пришел феодальный тип государства и права» [1, с. 12].
По мере расширения Римского государства и превращения его в средиземную торговую державу стала сильнее сказываться потребность в институте представительства (в точном смысле) при заключении договоров.
Однако и тогда представительство с непосредственным действием (т.е. с возникновением прав и обязанностей по договору представителя сразу в лице представляемого) было допущено не в виде общего правила, а только как исключение (например, было допущено заключение через представителя договора займа» [6, с. 140].
С развитием хозяйственной жизни в Риме, с оживлением торговых отношений внутри страны и за ее пределами, было допущено, хотя и в ограниченных пределах, представительство, признана возможной замена лица, участвовавшего в установлении обязательства, другим лицом [6, с. 141].
Исторически в Риме сложились три формы гражданского процесса: легисакционный, формулярный и экстраординарный. Древнейшей формой был легисакционный процесс (legis actiones – законные действия). Эта форма процесса называлась так потому, что она была основана на законе в противоположность старым формам саморасправы, истец действует законным образом, на законном основании, не прибегая к насилию.
На смену легисакционному процессу с его ритуальностью и формализмом пришел формулярный процесс, основой которого являлась формула претора, т.е. обращение претора к суду.
К концу II века с переходом к абсолютной монархии в Риме экстраординарный процесс вытеснил формулярный. Как процесс чрезвычайный, он свидетельствовал о том, что судебные функции осуществлялись административными органами: в Риме и Константинополе – начальником городской полиции, в провинциях – правителем. А по менее важным делам – муниципальными магистрами. Нередко императоры принимали судебные дела к своему личному рассмотрению [4, с. 35–39]. Ни в одном из указанных процессов, ни при описании видов иска и особых средств преторской защиты, и характеристике лиц, правового положения физических и юридических лиц представители не упоминаются. Подразумеваются возможности реализации института представительства лишь в положениях, относящихся к семейному и вещному праву, праву собственности, а также об обязательствах и договорах, включая контракты. Наиболее характерным в этом плане было наследственное право [4, с. 66–176].
Раннефеодальные правовые обычаи не смогли составить достойную конкуренцию римскому праву, получившему в так называемый классический период (III век до н.э. – конец III века н.э.) наивысшую степень развития и совершенства. Нужды товарного производства, прокладывающего себе дорогу в феодальном натуральном хозяйстве, не могли быть обеспечены ни обычным правом, ни королевским законодательством в силу самой его феодальной природы, недостаточного политического и юридического авторитета.
Как считают российские исследователи, «это и явилось причиной необычного в истории права явления – рецепции римского права. Рецепция римского права, т.е. восстановление его действия в средневековой Европе, стала как бы его вторым рождением [7, с. 78].
Прежде, чем перейти к исследованию эволюции отечественного института представительства как прообраза адвокатуры, представляется необходимым хотя бы кратко остановиться на исторических этапах развития нашего законодательства. Современные жизнь и законодательство не могут быть вполне понятны и ясны для нас, если мы не знакомы с историей предшествовавшей жизни. Нормативные правовые акты, кодексы и сборники составляются именно из узаконений всего предшествовавшего времени, которые не потеряли своей силы. Так создавались Статуты Великого княжества Литовского, так постепенно «росла» Русская Правда, так и составились Уложения царя Алексей Михайловича, Свод законов Российской империи и т.д. [8, с. 23–26]. Таким образом, сам состав законодательных памятников прошлого указывает на необходимость изучать историю страны, периоды (этапы) развития и ее законодательства. Эту задачу решить невозможно или крайне затруднительно, не изучив сперва, как оно образовалось историческим путем и дошло до того развития, в котором находится в данное время [9, с. 12]. Известный российский ученый ХIХ столетия Ординарный профессор Императорского Московского университета И.Д.Беляев определяет четыре периода развития русского законодательства.
Первый период – до введения христианства Владимиром Святым.
К этому периоду относится история внутренней жизни общества в славянских племенах времен Рюрика, когда произошло соединение славян с варяго-русскими. Законодательство этого периода было направлено на коренное устройство славянских племен, чему были посвящены узаконения Рюрика, Олега, Игоря, Ольги и Святослава.
Второй период начинается введением христианства на Руси и оканчивается соединением русских удельных княжеств, частью под скипетром московского государя, частью – литовского. В первой половине этого периода к элементам славянскому и варяго-русскому присоседился третий – византийский, принесенный на Русь вместе с христианством. Во второй половине этого периода присоединился четвертый элемент – татаромонгольский. Законодательство этого периода составляли уставы Владимира и Ярослава, Русская правда, греческие Номоканоны, Псковская и Новгородская судные грамоты [1, с. 12–13].
Третий период занимает пространство времени от соединения северо-восточных русских княжеств с Москвой, а западных – с Литвой, до царствования царя Алексея Михайловича. Законодательство этого периода составляли: «Судебник Великого князя Ивана Васильевича», «Судебник царя Ивана Васильевича» и разные дополнительные к ним Указы, Уставы, соборные определения; в Литовской же Руси – три редакции Статута Великого княжества Литовского.
Четвертый период русского законодательства и внутренней народной жизни составляет, – по И.Д.Беляеву, – пространство времени от царя Алексея Михайловича до первого издания капитального правового сборника «Свод законов Российской Империи». Белорусские исследователи в процессе развития научной концепции И.Д.Беляева предложили рассматривать восемь периодов (исторических этапов) развития законодательства и государства [1, с. 13].
В ХIХ в. В России под адвокатурой в узком смысле было принято понимать правозаступничество как юридическую помощь, оказываемую нуждающимся в ней, специально занимающимися изучением законов лицами, а в более широком – совмещение правозаступничества с судебным представительством, предусматривающим замену в процессе одного лица другим, при которой все последствия судебной деятельности представителя падают непосредственно на представляемого [1, с. 13].
Правозаступничество и судебное представительство были вызваны к жизни разными потребностями, сферы их деятельности не совпадали. Во многих странах Европы адвокатура и судебное представительство развивались самостоятельно как два различных института. В Западной Европе правозаступники получили название адвокатов [1, с. 14].
В России правозаступничество возникло не как самостоятельный институт, а в связи с судебным представительством. Судебное представительство постепенно превратилось в профессию. Затем лица, исполняющие обязанности представителя, одновременно стали выполнять и роль правозаступников. Такой древнейший памятник, как Русская Правда не упоминает о судебном представительстве. В тот период в процессе господствовал принцип личной явки [10, с. 28–45]. В одном из наиболее древних памятников русского законодательства – Псковской судной грамоте (1397– 1467 гг.) установлены ограничения судебной защиты: приглашать поверенных могли не все, а только женщины, дети, монахи и монахини, дряхлые старики и глухие. Статья 58 Грамоты гласила: «А на суд помочью не ходити, лести в судебницу двема сутяжникома, а пособников бы не было ни с одной стороны, опричь жонки, или за детину, или за черница, или за черницу, или который человек стар вельми, или глух, ино за тех пособнику быти» [10,с.337]. Принцип личной явки в суд еще долго господствовал. Исключением являлся древний Новгород, где законодательство разрешало любому иметь поверенного [10, с. 304–308].
Обязанности поверенных могли исполнять родственники тяжущихся, а также все правоспособные лица, за исключением тех, которые состоят на службе, были наделены властью: «всякому властелю за друга не тягатись» [10, с.307]. Первоначально основной формой судебного представительства было родственное представительство. В средние века оно получило широкое развитие у славянских и германских народов. Дети, братья, племянники и даже дворовые люди и друзья – вот круг лиц, которые чаще всего выступали в роли представителей [11, с. 102– 107].
В Псковской судной грамоте встречается запрещение поверенным вести более одного дела в день: «а одному пособнику одного дня за два орудия не тягатся». Эта норма, несомненно, относится к наемным поверенным и свидетельствует о том, что власти стремились поставить преграду начинавшему развиваться профессиональному ходатайству по чужим делам [1, с. 14].
В более поздних памятниках (Судебниках и Уложении Алексея Михайловича) постоянно упоминаются наемные поверенные. Например, в Судебнике 1550 года говорится: окольничему и дьяку вспросити истцов и ответчиков: кто за ними стряпчие и поручники [12, с. 99]. Такие же упоминания встречаются и в многочисленных указах, вошедших в Полное собрание законов [1, с. 15].
Статут Великого княжества Литовского 1529 года также допускал замену в судебном процессе одного лица другим: «Постановляем и призываем, что если бы какой-либо человек заменил другого в суде в каком-нибудь деле, то он будет сам за него отвечать, а привлеченны по делу ответчик будет освобожден от явки в установленный срок по тому делу, по которому он был привлечен к суду [13, с. 170–171]. Здесь же в статье 10(9) «Об адвокатах» говорится:
«По делам об имениях, об убытках, о насилиях ни один чужестранец не может выступать в качестве адвоката ни перед нами, великим князем, ни в земском суде, но только тот, кто имеет недвижимое имущество» [13, с. 170– 171].
Статут Великого княжества Литовского 1588 года значительное место уделяет адвокатам, которым посвящено несколько статей: артикул №58 «Об адвокатах, какие особы и где должны быть; артикул №59 «О наказании фальшивых и коварных адвокатах…»; артикул №60 «Причины неявки адвокатов, что это им и сторонам их вредить не будет»; артикул №61 «Чего адвокат без стороны своей не может делать» [14, с. 392–393].
Однако ни в Судебниках, ни в Уложении, ни в Статутах указаний на какую-нибудь организацию профессиональных адвокатов (поверенных) не содержится. Кроме нескольких незначительных постановлений о запрещении ходатайствовать по чужим делам чиновникам, как служащим, так и отставным, или о необходимости совершения письменной доверенности, в законодательстве вплоть до издания Свода законов не регламентируется организация института поверенных.
Сфера деятельности поверенных в разные времена была различной. В то время, когда уголовный процесс еще не отделился от гражданского, поверенные допускались к участию и в гражданских, и в уголовных делах. Но постепенно роль поверенных меняется. Это происходит, когда судопроизводство (начиная с Судебников ХV века) стало подразделяться на две формы: состязательную (суд) и следственную (розыск). В следственном процессе судебное представительство уже не допускалось. Со временем границы «розыска» расширились и оттесняли состязательный процесс. При Петре I «розыск» становится основной формой и применяется и в уголовных, и в гражданских делах [11, с. 327–375].
Розыскной процесс характеризовался совмещением функций суда, обвинения и защиты. Один и тот же орган производил рассмотрение по делу, собирал доказательства как уличающие, так и оправдывающие подсудимого, решал вопрос о его виновности. Состязательность сторон совершенно отсутствовала. Совмещение обязанностей судьи, обвинителя и защитника в одном лице неизбежно приводило к искажению цели правосудия. Одновременно быть обвинителем и защитником, заинтересованным в деле, судья не мог. Основные черты «розыска» сохранились вплоть до судебной реформы.
В России до судебной реформы 1864 г. роль адвокатов выполняли ходатаи по делам, стряпчие. Их функции «законодательно не были регламентированы, а постановления Свода законов по этому вопросу довольно бедны» [1, с.16]. Свод законов, закрепив право за любым лицом, «кто может быть по закону истцом и ответчиком, производить тяжбу и иск через поверенного, и определив, что «поверенный, действуя в суде вместо доверителя, представляет его лицо [196, с. 16], в то же время обозначил круг лиц, которым запрещалось заниматься судебным представительством. Все остальные граждане имели право быть поверенными. Постановление законодательства об установлении судебного представительства исчерпывались перечисленными правилами. По сути дела, – отмечает Н.В. Черкасова, – судебное представительство «существовало не в качестве юридического института, а лишь в качестве обычно правового [2, с.13]. Судебное представительство оставалось свободной профессией. Каких-либо требований в виде образовательного и нравственного ценза к по веренным не предъявлялось. Не существовало и их внутренней организации.
Фактически сложившейся профессией ходатаев по судебным делам занимались люди, не имеющие не только юридического, но и общего образования. Надзор за деятельностью ходатае отсутствовал. Нередко в интересах своих клиентов и в собственных интересах они прибегали к неправомерным действиям, т.е. ко всякого рода уловкам и даже подлогам, что вызвало к званию ходатая недоверие населения.
Одни поверенные (в основном отставные чиновники) специализировались на ведении судебных дел. Другие дел не вели, ограничиваясь составлением жалоб и прошений [1, с. 16].
Так как в дореформенном процессе уголовные дела рассматривались в порядке следственного и тайного производства [2, с.13], а судебное следствие отсутствовало (не существовало ни допроса свидетелей на суде, ни исследования доказательств по делу), то при таком положении адвокатуре, цель которой – устная и гласная защита интересов клиента на суде, здесь не было места. Формальное участие ходатая-стряпчего сводилось к «рукоприкладству под записками» в маловажных делах и составлению бумаг. Свою задачу ходатай-стряпчий видел в том, чтобы в интересах клиента запутать дело. Только с этой точки зрения оценивались его способности клиентами [1, с. 17].
В уголовном процессе, исход которого предрешался формальным следствием, ходатаи вообще не имели голоса. Они могли присутствовать при докладе дела в суде, но его обсуждение и вынесение решения происходили при закрытых дверях. Обязанности поверенных в таком процессе заключались в сочинении состязательных бумаг, их подаче, явке в суд, представлении документов, присутствии при докладе дела. Деятельность этих ходатаев в какой-то степени напоминала французских avoues[3], но не имела ничего общего с адвокатурой [1, с.17].
Законом от 14 мая 1832 года в России был создан институт присяжных стряпчих. Это была попытка отчасти упорядочить деятельность судебных представителей в коммерческих судах.
Заниматься практикой в коммерческом суде могли только те лица, которые были внесены в список присяжных стряпчих. В этот список включались кандидаты, представившие аттестаты, послужные списки и прочие свидетельства о звании их и поведении, какие сами признают нужными. Суд «по личном осведомлении о свойствах просителя» вносил его в список или объявлял словесно отказ без объяснения причин. После внесения в список стряпчий приносил присягу и получал право заниматься ходатайством по делам. Он в любое время мог быть исключен по усмотрению суда «без всяких дальнейших объяснений, с означением только в протоколе причин исключения». В обязанность суда входило иметь попечение дабы число стряпчих было достаточно, и дабы тяжущиеся стороны не затруднялись в выборе их [2, с. 14–15].
Из этих положений видно, что присяжные стряпчие находились в полной зависимости от судей, права и возможности их были ограничены.
Присяжная адвокатура представляла собой корпорацию лиц свободной профессии – так называемое сословие присяжных поверенных, объединенных внутренним самоуправлением в виде выборных органов – советов присяжных поверенных, и внешним надзором высших судебных мест. Помимо защиты по уголовным делам (в том числе по назначению суда), представительства сторон в гражданском процессе, на нее возлагалось оказание юридической помощи населению, включая бесплатные консультации для бедных[4].
Присяжными поверенными могли быть лица, которые хотели посвятить себя «ходатайству по чужим делам», отвечали необходимым для этого условием и были приняты в корпорацию адвокатов установленным порядком[5].
Составители Судебных уставов поставили вновь организованный институт на довольно высокий уровень, потребовав от кандидатов высшего юридического образования. Законодательство регламентировало права, обязанности и ответственность присяжных поверенных [1, с. 23][6].
При составлении Положения о присяжных поверенных был учтен опыт западноевропейских стран. Было позаимствовано то, что авторы нашли наиболее целесообразным и соответствующим условиям жизни России. Отчасти был воспринят немецко-австрийский тип адвокатуры, особенность которого состояла в соединении «в одних руках» функций правозаступничества и судебного представительства [15,с.3-4]. Организационное же устройство адвокатуры во многом напоминало французское внутреннее самоуправление, систему дисциплинарных взысканий и порядок дисциплинарного производства [1, с. 24-24].
Аналитический обзор литературы по теме, исторических памятников права убедительно показал, что на пути к прогрессивной юриспруденции человечество прошло многовековой путь приращения опыта, знаний, проб и ошибок, но поиск более справедливого устройства государства и общества, их правовой основы не прекращается и сегодня, потому что действие законов диалектики нельзя ни приостановить, ни отменить.
В Российской Федерации, в отличии от предыдущего периода ее развития, провозглашено, что права и свободы человека и гражданина определяют содержание и практику применения законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, органов местного самоуправления и обеспечиваются правосудием.
Использованная литература:
- Басецкий И.И. Свидетель в уголовном процессе: моногр. / И.И. Басецкий, Л.И. Родевич. - Минск: Акад. МВД Респ. Беларусь, - 1999. - 287 с.
- Яковлев В. Правовая реформа : Тенденции и перспективы // Советское государство и право. - 1990. - № 4. - С. 17-28.
- Печерский В.В. Теоретические основы организации и деятельности адвокатуры: моногр. / В.В. Печерский. - Минск: Тесей, - 2007. - 272 с.
- Мартинович И.И. Адвокатура Беларуси: истории и современность : моногр. / И.И. Мартинович. - Минск : Тесей, - 2002. - 176 с.
- Басецкий И.И. Частноправовые и публично-правовые способы и средства защиты прав и законных интересов граждан // Актуальные проблемы гражданского права : сб. науч. Тр. Вып. 1. - Минск:Междунар. ун-т «МИТСО», - 2012.- С. 52-65.
- Полянская Г.Н. Начало жизненного пути. Ученые записки Все- союзн. науч.-исслед. ин-та сов. законод-ва. / Г.Н. Полянская. - М.:, - 1968. - Вып. 14. - С. 24-35.
- Басецкий И.И. Защитник в уголовном процессе: моногр. / И.И. Басецкий, В.Л.Василевская. Минск : Акад. МВД Респ. Беларусь, - 2001. - 300 с.
- Бибило В.Н. Судоустройство: учеб. / В.Н. Бибило. - Минск: Изд-во «Право и экономика», - 2001. - 328 с.
- Басецкий И.И. Свидетель в уголовном процессе: моногр. / И.И. Басецкий, Л.И. Родевич. Минск: Акад. МВД Респ. Беларусь, - 1999. - 287 с.
- Том 1. Законодательство Древней Руси. М. : Юрид. лит., - 1984. - 431 с.
- Том 3. Акты земских соборов.М. : Юрид. лит.,-1985. - 512 с.
- Том2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. - М.: Юрид. лит., - 1985. - 520 с.
- Статут Великого княжества Литовского 1529 г., ст. 9 (8). - Минск: Изд-во АН БССР, - 1960. - С. 170-171.
- Статут Великого княжества Литовского 1588 года. - Минск: Беларуская энцыклапедыя, - 1989. - С. 392–393.
- Ватман Д.П. Адвокатская этика : многр. / Д.П. Ватман. М.: Юрид. лит., - 1977.