Состояние школьной системы Казахстана в среде депортированных народов (на материалах СКО)

Аннотация

В данной статье рассматривается история насильственных переселений проводивших в Северный Казахстан, непосредственно процесс организации, а также проблемы депортированных народов при получении ими школьного образования. Статья основана на анализе исторических источников, опубликованных в различных сборниках документов. Материалы и выводы статьи можно использовать при написании курсовых и дипломных работ студентов.

История формирования многонационального состава населения Казахстана, обстоятельства появления разных этносов ныне стали неотъемлемой составной частью проблем, исследуемых отечественной исторической наукой. Определенная часть народов, проживающих в Казахстане, оказалась здесь не по своей воле, а была депортирована в годы расцвета тоталитарного режима. Изучение истории депортированных народов долгое время было запрещено и лишь в период перестройки, в связи с демократизацией в государстве и рассекречиванием архивных фондов, эта тема стала доступной для исследователей.

После распада СССР исследование процессов депортации народов стало предметом многих историков нашей республики. Особый импульс к исследованию проблем репрессий и депортаций народов был дан Указом Президента Республики Казахстан Н.А. Назарбаева, когда 1997 год проводился как Год общенационального согласия и жертв политических репрессий. История депортации народов стала предметом обсуждения на многих научных конференциях, «круглых столах» и съездах.

Большой научный резонанс имел выход в 1998 году в свет сборника «Депортированные в Казахстан народы: время и судьбы», где рассмотрены различные аспекты депортации разных народов. Активная работа по исследованию этого направления ведущими историками республики М.К. Козыбаевым, Г.В. Каном, К.С. Алдажумановым, Т.М. Баймахановым и другими привела к разработке этой тематики во многих ВУЗах регионов Казахстана. За последние годы свой вклад в изучение этой темы внесли Бургарт Л.А., Кыдыралина Ж.У., Ярочкина Е.В., Шотбакова Л.К., Кукушкина А.Р., Шаймуханова С.Д. Вместе с тем депортация народов в Казахстан имела огромный масштаб и последствия. Эта тема остается многоаспектной и требует дальнейшего исследования историков, этнографов, культурологов, важное место эта тема занимает и в изучении региональной истории. Работа с архивными документами в разных регионах и областях может внести определенный вклад в исследование депортации народов в Казахстан.

Массовые репрессии, проведенные в 30-50 гг. XX века в СССР, являются преступлением тоталитарного режима и трагедией для миллионов людей, которые пережили такую антигуманную акцию как депортация. Казахстан в сложившейся системе репрессий государства оказался местом ссылки этих народов. Первыми на север Казахстана в 1936 г. из приграничной полосы были депортированы немцы и поляки с территории Западной Украины. Прибывшие спецпереселенцы расселялись на территории области, создавали новые поселки, включаясь в процесс запланированного строительства и хозяйственно-бытового обустройства. Большинство подготовительных мероприятий республиканских и местных властей по приему и обустройству поляков и немцев оказались незавершенными, в том числе и в сфере образования.

За сферу налаживания сети школьных учреждений среди спецпереселенцев отвечал Наркомпрос и местные исполнительные органы. Объем финансовых средств, стройматериалов запланированных как для жилищного строительства, так и на строительство новых школ оказались недостаточными. Одной из причин недостатка этих средств явилась численность переселенцев, которая была больше запланированного. Органами НКВД СССР предусматривалось переселить из Украины 15 000 польских и немецких хозяйств, или, как полагали, около 45 тыс. чел. [1]. Фактически из Западной Украины в Северо-Казахстанскую область было переселено 14048 хозяйств переселенцев, в составе 63 976 человек [2].

В связи со сложившейся ситуацией Председатель Северо-Казахстанского исполкома Советов Степанов обращался напрямую в Москву к Председателю CHK товарищу Молотову с ходатайством, где описывал ситуацию с налаживанием сети школьных учреждений. Он сообщал следующее: «В поселках переселенцев имеется 8335 детей школьного возраста. Для полного охвата обучением их необходимо иметь - при двухсменных занятиях - 106 классов. В настоящее время построено 28 классов и намечено строительство в текущем году 10 классов. Таким образом, с начала будущего учебного года переселенческие поселки будут иметь 38 классов и обеспечат обучением - при двухсменных занятиях - только 3040 детей. Для остающихся вне школы - 4395 детей - необходимо дополнительное строительство 68 классов» [3]. Но в традициях советской страны проблемы созданные центром решались за счет мобилизации сил и средств местных органов власти. Так в поселках, «где строительство школ бюджетом не было предусмотрено, школы были размещены временно в стандартных спаренных домах, построенных за счет жилищного фонда», которого и так не хватало. Естественно, это не решало всех проблем по вовлечению детей к полноценному обучению.

Отчет о состоянии и работе сети школ и политпросвет учреждений среди переселенцев выселенных из Украины в 1936 г., был представлен в информации Наркоматом просвещения КазССР, Казкрайкому BKH (б) от 7 января 1937 года [4].

В отчете был представлен контингент учащихся на 1 января 1937 г.

Констатировалось, что большинство школ работает на русском и немецком языках. Обеспеченность педагогическими кадрами в этих школах стояла остро, несмотря на то, что в районы были командированы 52 учителя, из-за их недостатка часть преподавателей, была набрана из самих переселенцев. Нехватка педагогических кадров, был только одной из проблем в формировании образовательного процесса для переселенцев, другой проблемой было не достаточное количество построенных и приспособленных школ. Всего НШ и HCHI было 113, не хватало же НШ 42 и НСШ 18

Работа Наркомпроса по налаживанию сети школьных учреждений среди спецпереселенцев была не достаточно организованной, как и других советских учреждений, что и было отмечено в информации Сельскохозяйственного отдела Казкрайкома ВКП (б) в декабре 1936 года. В документе подчеркивалось, что «Казнаркомпрос и Северо-Казахстанское облоно от этого дела самоустранились, всю работу проводили HKH РСФСР и органы НКВД. До сих пор школы не снабжены учебниками на русском языке. Топливом школы не обеспечены. Культурно-массовая работа организована слабо» [5].

Недостатки в работе местных органов власти в сфере образования были отражением общей тенденции неподготовленности к приему переселенцев. Принятые меры в вопросе организации школьной системы для спецпереселенцев не реализовывались в связи с тем, что Казахстан сам преодолевал процесс ликвидации безграмотности и имел слабую образовательную систему, а обеспечение преподавания школьных предметов на национальных языках переселенцев было и во все делом малоперспективным. C самого начала появления спецпереселенцев в Казахстане они оказывались под идеологическим прессингом государства, который не оставлял им большого выбора. В такой ситуации многие спецпереселенцы были вынуждены отдавать своих детей в школы на русском языке обучения, где обеспеченность педагогическими кадрами и учебниками была более сносной.

Следующим по времени в 1937 г. депортированным народом в Казахстан стали корейцы, жившие на Дальнем Востоке. Корейцам-переселенцам достались все трудности их предшественников. После выхода 3 марта 1938 года Постановления Совета Народных Комиссаров и Центрального Комитета КП (б) Казахстана «О расселении и хозяйственном устройстве переселенцев-корейцев», большинство семей корейцев было переселено на юг республики. На территории Северо-Казахстанской области на базе Красноармейского совхоза было организацизовано всего 4 колхоза: 1. им. Ворошилова; 2. им. Сталина; 3. «Красный Кореец»; 4. «Комсомолец» [6].

После этих реорганизаций местные советские органы провели ряд мероприятий по организации национальной школы для корейцев. Так, власти в одном из документов отмечали: «В поселке Ново-кубанском открывается НСШ на корейском языке с интернатом на 60 человек, учащиеся собираются из всех поселков, но большинство родителей не желают обучать своих детей на родном языке, а устраивают детей в русскую школу, так что весь школьный возраст школой охвачен, корейская школа педагогическими кадрами обеспечена» [7]. Школьная сеть для корейцев на национальном языке обучения на севере Казахстана не получила своего развития, так как численность корейцев здесь была незначительной. Решения же родителей, отдавать детей в школу с русским языком обучения невольно диктовалось государством, вырвавшим корейцев из привычной среды проживания, поставив их в жесткие условия выживания и адаптации к новой среде, где они были вынуждены отказываться от традиционного хозяйства, культуры и даже от родного языка.

Тоталитарный режим не сбавил обороты репрессий и в период войны, наоборот, усилил их. Поиск шпионов, который проводился перед войной, в ходе войны получил новый виток. Все те, кто оказывались вследствие войны в плену или на оккупированной фашистами территории, попадали под подозрение органов НКВД, данное подозрение отразилось и на судьбе чеченцев и ингушей. Большинство депортированных народов из Северного Кавказа были вынуждены переживать жить зиму 1944-1945 гг. без необходимого запаса топлива, теплой одежды, с массой нерешенных проблем. Продовольственное обеспечение спецпереселенцев также оставалось острой проблемой. Практически в каждом колхозе были семьи спецпереселенцев, которые находились в состоянии истощения, авитаминоза, на грани голодной смерти.

Уже в послевоенные годы острой проблемой было налаживание образовательного процесса для детей чеченцев и ингушей. Процесс обучения у них сдерживался отсутствием у детей теплой зимней одежды. Решая эту проблему, местные органы власти оказывали им денежную помощь для приобретения промтоваров, одежды и обуви. Всего по области: «денежное пособие получили 320 семей в размере от 150 до 1000 руб. ... Итого 268077 руб. 62 коп. [8]. Сумма денежной помощи была недостаточной, единовременной и охватывала лишь небольшое количество семей спецпереселенцев, находящихся в крайне тяжелом положении. В то же время помощь требовалась большинству детей, так как материально-бытовое положение семей не позволяло им направлять детей в школу. Дети не посещали школы не только из-за отсутствия одежды, но и по причине отрицательного отношения их родителей к учебе в советской школе. Другой причиной было то, что дети не знали ни русского, ни казахского языка, так как до этого обучались в национальных школах. Проблема обучения детей спецпереселенцев не осталась без внимания руководства страны. Уже в июне 1944 года Л. Берия, сообщая В. Молотову о прибытии 300 тыс. детей спецпереселенцев в возрасте до 16 лет, констатировал «организовать начальную школу для детей спецпереселенцев - чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев и крымских татар с обучением на национальных языках нет возможности в силу соответствующих проверенных педагогических кадров». В этом же послании Л. Берия сообщал, что «НКВД СССР считает целесообразным обучение детей спецпереселенцев производить на русском языке в существующих школах по месту их жительства» [8].

Как и раньше, проблемы спецпереселенцев решались в пользу государства, которое таким образом решало две проблемы: во-первых, отпадала необходимость обеспечения педагогическими кадрами, учебно-методической базой для обучения в национальных школах, во-вторых, советская школа с русским языком должна была идеологически правильно воспитать подрастающее поколение, постаравшись предать забвению национальную историю и культуру.

Система образования переселенцев со временем налаживалась, но это были уже не национальные школы, в которых до этого учились дети. Образование, как и другие сферы жизни общества, было подчинено тоталитарному режиму, а ее работа должна была соответствовать интересам коммунистической партии, в которой главным приоритетом было строительство советского народа. Система образования превращалась в инструмент государства, впитывая в себя гипертрофированную идеологию интернационализма, который, по сути, заменялся русификацией всех народов.

Республиканские и местные органы власти, являясь исполнителями данной политики, по мере своих сил и возможностей стремились организовать процесс обучения детей и других народов, которые также были депортированы в Казахстан уже в годы войны. Проблема обучения детей спецпереселенцев не оставалась без «внимания» и руководства страны. Уже в июне 1944 года Л. Берия, сообщая В. Молотову о прибытии 300 тыс. детей спецпереселенцев в возрасте до 16 лет, констатировал «организовать начальную школу для детей спецпереселенцев - чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев и крымских татар с обучением на национальных языках нет возможности в силу соответствующих проверенных педагогических кадров». В этом же послании Л. Берия сообщал, что «НКВД СССР считает целесообразным обучение детей спецпереселенцев производить на русском языке в существующих школах по месту их жительства» [8]. Как и раньше, проблемы спецпереселенцев решались в пользу государства, которое таким образом решало две проблемы: во-первых, отпадала необходимость обеспечения педагогическими кадрами и учебно-методической базой для обучения в национальных школах, во- вторых, советская школа с русским языком обучения должна была идеологически правильно воспитать подрастающее поколение.

В условиях спецпоселения было нелегко и учителям-спецпоселенцам. Так, несмотря на нехватку педагогических кадров, советские органы лишали их возможности работать на профессиональном поприще, принося пользу обществу и государству. Лишь в послевоенные годы учителя-спецпоселенцы получили возможность работать в школе и вернуться к педагогической деятельности. Вместе с тем их работа была под постоянным контролем, существовал специальный приказ Министерства просвещения Казахской ССР, по которому учителя-спецпереселенцы освобождались от преподавания гуманитарных дисциплин [9].

Недоверие к спецпоселенцам, в том числе и к учителям, было предсказуемым, так как во внимание бралось не только то, чему учил педагог, но и кого он воспитывал из своих учеников - патриота или врага советского строя. Большинство учителей из спецпереселенцев согласно этому приказу работали только в начальных классах или были учителями точных наук. Государство стремилось предупредить возможность каких-либо неприятных для власти эксцессов, которые могли исходить от учителей-спецпереселенцев. Поэтому все они были «охвачены политучебой в системе политпросвещения вместе со всеми другими учителями» [9].

Спецпоселенцы взрослые и дети находились на контроле и спецучете НКВД, испытали все тяготы незаконных репрессий, идеологический прессинг, были лишены многих гражданских прав, в том числе и в сфере образования. Лишь в 50-е годы XX века смерть Сталина явилась переломным в их судьбе, дав им освобождение, но и после этого долгие годы представители депортированных народов были ущемлены в праве получения высшего образования. Более тяжелым последствием для депортированных народов стал этноцид, заложенный в момент расцвета тоталитарного режима, осуществлявшийся через сферу образования. В результате наказанные народы потеряли не только родину, но и родной язык, историю, культуру собственного народа.

Литература:

1. Яковлев А.Н.. Н.Л. Поболь.. П.М. Полян. Сталинские депортации 1928-1953 гг. - M.: Международный фонд «Демократия». 2005. - С. 47
2. Из истории поляков в Казахстане (1936-1956 гг.) Сборник документов. Архив Президента PK. /Отв. Редактор Л.Д Дегитаева. - Алматы: ТОО «Издательский дом «Казахстан», 2000 - С. 38
3. ГАСКО Ф.1189 Оп.1 Д. 334 Л. 6
4. Из истории поляков в Казахстане (1936-1956 гг.) Сборник документов. Архив Президента PK. /Отв. Редактор Л.Д Дегитаева. - Алматы: ТОО «Издательский дом «Казахстан», 2000 - С. 40 - 42
5. Из истории поляков в Казахстане (1936-1956 гг.) Сборник документов. Архив Президента PK. /Отв. Редактор Л.Д Дегитаева. - Алматы: ТОО «Издательский дом «Казахстан», 2000 - С. 35
6. ГАСКО Ф. 1189 On. 1. Д. 445.Л. 102-103
7. ГАСКО Ф.1189 On. 1 Д. 445 Л. 193
8. Бугай Н.Ф., Гонов А.М. Кавказ: народы в эшелонах (20-60-е годы). - M.: Инсан. 1998 - С. 261
9. Из истории немцев Казахстана (1921-1975 гг.). Сборник документов. Составители И.Н. Бухонова, Т.Б. Митропольская, Е.А. Алпатов и др. Архив Президента PK. Алматы: Готика, 1997 -С. 162-163