Статья посвящена рассмотрению дискурса лингвистической экспертизы, что актуализировано расширившейся практикой экспертных исследований делинквентных текстов. В работе осуществлена параметризация дискурса лингвистической экспертизы, рассмотрены его онтология и телеология, нормативная основа, языковой и контекстный параметры. Предложенная инвариантная дискурсивная модель лингвистической экспертизы включает в себя компоненты двух дискурсивных пространств – конфликтного медиатекста, являющегося продуктом медиадискурса, и текста экспертного заключения, аккумулировавшего результаты исследовательской деятельности лингвиста.
Одной из актуальных задач современной лингвистики являются исследования типов дискурса в проекции коммуникативной деятельности. Понимание дискурса лингвистической экспертизы как особого коммуникативного события, объединяющего языковую форму, знания и действия, актуализирует задачу детализации и ранжирования компонентов названного семиотического единства и установления их функциональной значимости.
В существующих на сегодняшний день немногочисленных работах, посвященных анализу дискурса лингвистической экспертизы, в частности, в трудах А.В. Денисовой, Т.Ю. Пантелеевой и М.П. Ахиджаковой, Г.В. Кусова, С.В. Гусаренко, Т.И. Краснянской и других, рассматриваются отдельные аспекты юрислингвистической коммуникации, исследуются дискурсивные особенности процесса интерпретации основных правовых понятий, лингвистические признаки выраженности которых устанавливаются в процессе экспертного исследования.
Предлагаемое исследование посвящено определению универсальных параметров дискурса лингвистической экспертизы, т.е. принципов его структурной, семантической организации, нацеленности на определенную коммуникативную сферу; рассмотрению признаков, характеризующих дискурс лингвистической экспертизы как механизм, процесс и объективированный продукт исследовательской деятельности эксперта; построению дискурсивной модели лингвистического анализа медиатекстов.
Лингвоэкспертное исследование, выступая компонентом специфической системы речевого взаимодействия, является целенаправленным, регламентированным речетворческим процессом. Практическую же деятельность эксперта в качестве объекта анализа представляет категория «дискурс», позволяющая расширить возможности изучения лингвистической экспертизы.
Многоаспектность дискурса как предмета исследования наиболее полно отражена в определении Н.Д. Арутюновой, по мнению которой «дискурс есть связный текст в совокупности с экстралингвис-тическими – прагматическими, социокультурными, психологическими и другими – факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах); «дискурс» – это речь, «погруженная в жизнь» [1; 136, 137].
В соответствии с идеями М. Фуко о регламентирующем характере дискурсной практики дискурс лингвистической экспертизы следует рассматривать как особый вид институционализированного, выделение которого обусловлено интеграцией в соответствующую институциональную систему (пространство взаимодействия лингвистики и права).
Основной особенностью институционального дискурса является не сообщение о чем-либо, не означивание объективности, а конструирование социальных смыслов; дискурс выступает не столько инструментом семиотической презентации, сколько способом существования института, общение в котором является составной частью его организации [2; 98].
Задачей научной теории дискурса выступает построение общей модели дискурсной деятельности, которая представляет собой определенную систему коррелятивных параметров этой деятельности. В этой связи представляется необходимым осуществить параметризацию дискурса лингвистической экспертизы с опорой на матрицу, предложенную Е.А. Кожемякиным [2; 101].
Онтология дискурса лингвистической экспертизы обусловлена спецификой объектов исследования – продуктов речевой деятельности (непосредственных и опосредованных), имеющих устную и письменную манифестации в многообразии жанровых форм. Функциональное назначение судебной лингвистической экспертизы регулируется нормами процессуального права и выполняет сервильные задачи, способствующие повышению степени обоснованности принимаемых судебных решений [3; 90].
Предметную область дискурса лингвистической экспертизы, с одной стороны, составляет речевое поведение говорящих, с другой — содержание речевых материалов в аспекте их соответствия законодательным, этическим и языковым нормам. Данный параметр ранжируется в зависимости от общности рассмотрения объектов дискурса (в частности, особым объектом исследования выступают медиатексты) и диверсифицируется выделением в них (объектах) определенных языко-речевых уровней, тождественных юридическим фактам.
Телеологический параметр дискурса лингвистической экспертизы представлен его особой целью — экспертной оценкой речевых материалов с целью решения проблемы тождества высказывания с тождеством поставленного перед экспертом вопроса [4; 52], т.е. установления обстоятельств, значимых для расследования тех или иных преступлений. Спецификация цели дискурса лингвистической экспертизы конкретными исследовательскими задачами предопределяет его функциональную вариативность, которая находит отражение в методологии анализа, обусловленной корреляцией искомых лингвосемотических показателей со статьями законов, и в различных квалификациях исходного текста как того или иного речевого преступления.
Нормативную основу дискурса лингвистической экспертизы как речемыслительной деятельности составляет комплекс регулятивных принципов, следование которым оптимизирует процесс создания текста экспертного заключения и определяет научную обоснованность и достоверность последнего.
Ю.Н. Мамаев в качестве презумпций лингвистической экспертизы выделяет следующие: 1) предметом лингвоэкспертного анализа выступают денотативный, оценочный и экстралингвистиче- ский компоненты текста, а также его целеустановка; 2) в компетенцию эксперта-лингвиста не входит решение вопросов, касающихся восприятия текста; 3) не принимаются в качестве объектов экспертного исследования письменные тексты, в которых фиксируется устная речь, а также материалы, обнаруживающие признаки монтажа или какого-либо другого воздействия, нарушающего целостность текста [5].
Языковой и контекстный параметры дискурса лингвистической экспертизы специфицированы особым регистром коммуникативного взаимодействия. С одной стороны, эксперт осуществляет научное языковедческое исследование, понятийность и определенность которого достигается, в первую очередь, путем употребления терминов, выступающих носителями и хранителями определенной информации в сфере научной (лингвистической) коммуникации. С другой стороны, адресатами дискурса лингвистической экспертизы выступают участники судебного процесса, имеющие иной уровень языкового сознания. Поэтому обязательным компонентом лингвоэкспертного заключения являются дефиниции вводимых понятий.
С целью дискурса лингвистической экспертизы связаны определенные типы речевых актов, в первую очередь, репрезентативы, к числу которых относится широкий спектр высказываний, укладывающихся в противопоставление «истинно — ложно», а также констативы (утверждение, определение, классификация и т.д.) и декларации (дефиниции).
Дискурс лингвистической экспертизы характеризуется высокой степенью интертекстуальности. Опора на прецедентные тексты и их концепты выступает одним из конститутивных признаков рассматриваемого дискурса. Интертекстуальные связи в текстах заключений представлены комплексом цитат и ссылок. Прецедентными текстами для лингвоэкспертного дискурса являются работы признанных специалистов в сфере языковедческой науки.
Инвариантная модель дискурса лингвистической экспертизы как процесса декодирования конфликтного медиатекста возможно представить в виде пересечения двух дискурсивных пространств — спорного медиатекста, являющегося продуктом медиадискурса, и лингвоэкспертного заключения, аккумулировавшего результаты лингвистической экспертизы как исследовательской деятельности (см. схему):
Медиадискурс:
Д – внеязыковая действительность;
МК – медиакоммуникация;
А1 – адресант медиатекста; Т1 – медиатекст; А2 – адресат медиатекста;
Р1 – референция адресанта медиатекста; Р2 – референция адресата медиатекста;
П1 – прагматическая стратегия адресанта медиатекста;
П2 – прагматическая стратегия адресата медиатекста.
Исследовательский дискурс:
ЮЛК – юрислингвистическая коммуникация;
А3 – адресант лингвистической экспертизы; Т2 – текст экспертного заключения;
А4 – адресат лингвистической экспертизы;
Р3 – референция адресанта лингвистической экспертизы;
Р4 – референция адресата лингвистической экспертизы;
П3 – прагматическая стратегия адресанта лингвистической экспертизы;
П4 – прагматическая стратегия адресата лингвистической экспертизы.
Конфликтный медиатекст (Т1) в инвариантой дискурс-модели лингвистической экспертизы представляет собой как отдельный текст, так и совокупность текстов, отражающих медиасобытие, или целостный контент медиаресурса (издания, сайта).
Конститутивным элементом коммуникативного процесса порождения и восприятия письменного медиатекста является дуалистичное единство и оппозиция адресанта (А1) и адресата (А2), которые
характеризуются как коллективный автор и массовый читатель, в том числе и субъект речи. Отношения между участниками в этой сфере неравные, дистантные, в силу публичного характера общения официальные, направленные на воздействие и убеждение, с преобладанием подготовленного отбора средств выражения и письменной формы осуществления.
Дискурсивное взаимодействие адресанта и адресата, связанное с кодированием и декодированием медиатекста как транслятора информации, сопряжено с их интерпретационной стратегией. С одной стороны, порождение/восприятие текста опирается на инвариантный уровень пресуппозиций, с другой стороны, обусловлено вариативностью индивидуальных референций (Р 1 и Р 2) и прагматических стратегий (П1 и П 2) коммуникантов, опосредуемых общностью/различием концептосфер продуцента/реципиента. Вариативность индивидуальных смыслов порождает субъективную выбо- рочность смыслов актуализируемых [6].
Код медиатекста специфицируется, с одной стороны, каналом трансляции, т.е. типом издания, его социальным статусом, политико-идеологической ориентацией, языковыми и неязыковыми интенциями и установками, определяющими общий стилистический фон. С другой стороны, семиотическая система авторского текста и его проекции обусловлена личностным восприятием, предопределяющим процедуру сигнификации объектов и наполнения содержательного объема текста интенсиональным содержанием.
Таким образом, субъективный фактор в процессе интерпретации континуума действительности и его знакового коррелята – медиатекста – делает последний потенциально конфликтным. Поэтому компоненты А1 и А2 отражают и конфликт автора с субъектом речи по поводу текста соответствующего уровня (корпус текстов, издание, медиаресурс и др.).
Дискурсивное пространство вторичного текста – лингвоэкспертного заключения – отражает коммуникативное взаимодействие эксперта-исследователя (А3 – судебный эксперт, специалист в области лингвистической науки) и процессуального лица (А4 – судья, следователь, адвокат), отношения которых характеризуются как институционально регламентированные.
Дискурсивное взаимодействие адресанта и адресата лингвистической экспертизы, связанное с декодированием спорного медиатекста, строится по принципу «стимул – реакция», чем обусловлена вопросно-ответная конструкция текста-заключения, направлено на определение того, спровоцирована ли конфликтная ситуация неосуществлением/осуществлением намерения говорящего, т.е. связана ли с возможностью неоднозначной интерпретации или же включает компоненты конфликтного общения (неречевые факторы, установки, цели, речевые стратегии). Данный процесс также характеризуется вариативностью индивидуальных референций (Р3 и Р4) и прагматических стратегий (П3 и П4) коммуникантов.
Эксперт-аналитик (А3), реконструируя взаимодействие конфликтеров, рассматривает спорный текст как продукт медиадискурса, оценивает мотивацию процессов выбора (с позиции фактора адресанта – А1) и интерпретации (с позиции фактора адресата, в том числе субъекта речи – А2) языковых средств, анализирует речевые материалы в соответствии с содержанием правовых понятий в аспекте истинности/ложности, возможности/невозможности высказываний о предмете исследования.
В процессе исследования адресант лингвоэкспертного заключения (А3) становится модератором дискурса, создает типологически релевантный вторичный текст (Т2), опосредованный собственной референциальной установкой (Р3) и прагматической стратегией (П3). В соответствии с нормами юрислингвистической коммуникации текст заключения содержит ответы на запрос суда или стороны информационного спора (истца, ответчика, адвоката или представителя одной из сторон) по инкриминируемым фразам конфликтогенного медиатекста или по тексту в целом в соответствии с инструментарием лингвистической экспертизы по данному речевому деликту.
Код текста судебной лингвистической экспертизы или заключения специалиста определяется отбором соответствующих языковых средств и типов текста, аутентичных рассматриваемому дискурсу. Особенностью текстов как продуктов лингвоэкспертного исследования является стандартное оформление и композиция: 1) вступительная часть, включающая вопросы, ответы на которые необходимы для разрешения дела, указание на избранные экспертом методы и приемы исследования, изложение теоретических предпосылок, объясняющих алгоритм анализа и используемую терминологию; 2) исследовательская часть; 3) выводы эксперта.
Вариативность подходов к анализу языковых фактов, различие методик лингвоэкспертного исследования, а также различие индивидуальных референций и прагматических стратегий экспертов обусловливает вероятность множественности интерпретаций исходного текста.
В процессе лингвистической экспертизы осуществляется анализ трех семиотических аспектов исходного текста – синтактики, семантики, прагматики. Синтактика определяется как отношение между знаками, главным образом в речевой цепи и вообще во временной последовательности; семантика в общем виде – как отношение между знаконосителем, предметом обозначения и понятием о предмете; прагматика – как отношение между знаками и их пользователями. Особую важность приобретает исследование двух центров – субъекта речи и адресата речи, а также связанных с ними «точек референции».
Антропогенными интегральными составляющими инвариантной дискурсивной модели в предложенной схеме выступают автор текста лингвистической экспертизы (судебный эксперт, специалист) и заказчик (судья, следователь, истец, ответчик), которые обуслoвливают множественность интерпретаций спорного текста.
Ключевым компонентом предлагаемой модели выступает эксперт-исследователь, который, с одной стороны, выполняет роль аналитика, рассматривающего спорный текст как продукт медиадискурса, с другой – является продуцентом текста заключения, содержащего оценки конфликтных речевых материалов в аспекте соответствия содержанию правовых понятий. Процесс декодирования делинквентного текста и кодирования текста-исследования экспертом опосредован его индивидуальной референциальной установкой и прагматической стратегией.
Предложенная инвариантная дискурсивная модель лингвистической экспертизы медиатекста модифицируется в зависимости от характера решаемых исследовательских задач, определяемых структурными компонентами соответствующих статей закона.
Список литературы
- Арутюнова Н.Д. Дискурс / Н.Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. — М.: Сов. энцикл., 1990. — С. 136, 137.
- Кожемякин Е .А. Институциональные дискурсы: программа сравнительных исследований / Е .А. Кожемякин // Человек. Сообщество. Управление. 2007. — № 2. — С. 96–106.
- Голев Н.Д. Юридизация языковых конфликтов как основание их типологии / Н. Д. Голев; под ред. Н.Д. Голева // Юрислингвистика–9: Истина в языке и праве: межвуз. сб. науч. тр. — Кемерово; Барнаул: Изд-во Алтайск. ун-та, 2008. — С. 136–155.
- Бринев К.И. Теоретическая лингвистика и судебная лингвистическая экспертиза: монография / К.И. Бринев; под ред. Н.Д. Голева. — Барнаул: АлтГПА, 2009. — 252 с.
- Мамаев Н. Ю. Методические презумпции лингвистической экспертизы / Н.Ю. Мамаев // Юрислингвистика-9: Истина в языке и праве: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. Н.Д. Голева. — Кемерово; Барнаул: Изд-во Алтайск. ун-та, 2008. — С. 17–21.
- Аманбаева Г.Ю. Семиотика дискурса: константы и переменные / Г.Ю. Аманбаева // Филологические науки. — 2016. — № 6. — С. 780–783.