Аннотация. В статье к исследованию привлекаются праздничные и свадебные обряды как наиболее распространенные в древнетюркском фольклорно-мифологическом мышлении. Одним из литературно-культурных памятников, заключающих в себе широкие сведения об этих церемониях, является эпос «Китаби-Деде Горгуд». Праздник и свадьба у огузов всегда отличались от аналогичных обрядов других народов богатством своих ритуалов и традиций, являясь в то же время совокупностью высоких культурологических ценностей.
В фольклоре тюркских народов обрядыцеремонии, праздники и свадьба занимают особое место. Во многих дастанах можно часто встретить описание празднеств и свадеб в качестве широко распространенных церемоний. Эпос «Китаби-Деде Коркут» является одним из литературных памятников, наиболее полно и цельно отражающих обе церемонии.
На первый взгляд, в эпосе «Китаби-Деде Коркут» обе культурологические ценности не очень заметны. Хотелось бы напомнить слова древнегреческого философа Демокрита: «Жизнь без праздников – это длинный путь без заезжего двора». Как и у других народов, у огузов также праздник является более широкой, обладающей более обширным содержанием церемонией. В то же время, это и совокупность церемонийритуалов, обычаев и традиций. «По своему содержанию и сути, праздник – самая большая культурологическая ценность. Он является важным показателем циклических проблем тюркского общества, психологии народа. Праздник определяет оптимальные пути устранения напряженности, обеспечивает равенство в обществе, перекрывает пути, ведущие к несправедливости» (1, с.81).
По нашему мнению, в «Китаби Деде Коркут»е крупные праздники огузов затерялись в слиянии свадеб и церемоний. Тому есть свои причины. Обогащение тюркского эпического мышления на определенном этапе развития родо-племенной жизни было связано с обогащением обрядами, верованиями, ритуалами и другими обычаями и традициями, а также стиранием крупных праздников из эпической памяти. При этом уже завершающие свою функцию в профессиональном репертуаре импровизаторы выдвигали на передний план более близкие и реальные факты тюркской эстетической мысли. В репертуаре озанов росло нарушение архаических ценностей. Огузы, также как и другие этнические группы, подвергались эволюционным преобразованиям благодаря духовному росту тюркского народа, и в связи с этим праздничные и другие церемонии подавались видоизменениям, усиливалась роль новых обычаев, традиций и церемоний.
Стирание эпической памяти был не таким уж и легким процессом. В этом смысле, очень ценна для коркутоведения мысль известного азербайджанского языковеда К.Абдуллы о том, что за перенятыми сюжетами, мотива и даже отдельными эстетическими ценностями, в более глубоких нижних слоях эстетического сознания существует более архаическое сознание, которое является для эпической памяти не чуждым кодом или моделью, а деталями близкого, родного сознания (2, с.43). В этом смысле, за миром обычаев, традиций и обрядов эпоса стоит также и выступающее в функции более масштабной морально-нравственной и культурологической ценности тюрков праздничное и свадебное сознание. Тюркские исследователи предприняли попытку внести ясность в этот вопрос (3, см: Kırzıoğlu (Çelik) «DedeKorkut» kitabındakı coğrafi isimler, Ülkü dergisi, 1941, с.120). Так, иногда коркутоведы называли культурологические ценности обычаями, традициями, а иногда своим именем – праздник, свадьба, высоко оценивали их роль в изучении жизни общества. Говоря об этом вопросе, выдающий азербайджанский фольклорист М.Г.Тахмасиб указывал: «Для глубокого познания и разъяснения духа, менталитета, нравственности народа эти древние обычаи (древние праздники и свадьбы – У.Н.) часто выступают в роли наилучшего средства. Можно отметить что, часто кажущиеся утерянными навсегда исторические тайны становится возможным раскрыть только посредством этого исторического ключа.
Одновременно, подобные традиции выполняют роль лучшего средства и для осмысления мировоззрения народа, его отношения к различным вопросам, его нравственных качеств» [4, с.386].
Действительно, обладающие столь широким содержанием обычаи, традиции и праздники превращаются в критерий эпической памяти, и стереть его оттуда крайне трудно. Одним из широко освещенных в эпосе обширных мероприятий является осуществляемая раз в год раздача всего имущества кагана. Из эпоса явствует, что раз в год Баяндыр хан устраивал застолье, на которое приглашались все огузы. Потом он брал за руку супругу и покидал свой дом, отдавая все имущество на разграбление бедным. И так, каждый год. М.Г.Тахмасиб рассматривает это не как праздник, а как обычай, направленный на поддержку неимущих (4, с.287). Однако, если подойти к вопросу в плане исследования следов обычаев, традиций и церемоний, ясно видно, что по сути это последний день широко отмечаемого у огузов праздника – так называемый улу той, день радости, который все огузы отмечали как празднество. Мы считаем, что это мог быть даже вечер накануне праздника Новруз или конец большого тоя. Ряд регионов в этот день отмечает праздник Новруз. Он является также днем проведения церемоний прихода весны [5, с.27].
Эпическая память крайне мобильна – эпизодически упоминаемые в определенном репертуаре культурологическая ценность, факт, событие могут быть отображены в другом репертуаре, рассказе и пр. в новом варианте. Подобный творческий процесс наблюдается и в эпосе «КитабиДеде Коркут». Этот праздник, в котором пересекаются земледельческая культура и календарные представления тюрков, преподносится в качестве одного из знаменательных массовым весельем всего рода и племени праздников. По нашему мнению, при повторном возвращении сюжета в репертуар озанов в средние века, исповедующие Ислам озаны предприняли попытку убрать из сюжета свадебно-праздничное настроение и отодвинуть его на второй план, ограничившись лишь сохранением штрихов Новруза. М.Г.Тахмасиб совершенно справедливо пишет: «…Ислам долгое время старался предать этот праздник забвению, а поняв, что не добьется успеха, предпринял попытку связать его со своей историей, и даже с вознесением в халифат четвертого халифа. Однако, более позднее наслоение этого не вызывает сомнений. Во-первых, мусульманские праздники отмечаются по лунному календарю, в силу чего приходятся на различные времена года, тогда как Новруз стабильно отмечают исключительно в первый день весны» [5, с.2].
Еще одной привлекающей внимание в эпосе, являющейся характерной для родо-племенной жизни огузов и охватывающей широкие слои общества важной культурологической ценностью является той (свадьба). В тюркском быту той – источник радости и гордости, цикль символов обычаев, традиций и ритуалов [6, с.83-87]. В эпосе «Китаби Деде Коркут» той обладает не только обширными смысловыми нюансами, но и большим содержательным и ритуальным охватом. История сформировавшегося на таких ценностях, как «уход за невестой», «женитьба с условиями» тюркского тоя сложна и противоречива. Достаточно сказать, что впоследствие горечь таких традиций, как «кража невесты», «привести из другого рода невесту», «убив (или обманув) на поле боя богатыря, кража невесты» и пр.тюрки сформировали традицию проведения свадьбы после сватовства. Наряду с перечисленными формами, в «КитабиДеде Коркут»е сильна и переработанная позднее в соответствии с исламскими ценностями традиция женитьбы после сватовства. В эпосе той – это общенародная церемония, которая характеризуется как малый модель праздника, наиболее распространённая форма обряда. В ней участвуют или, по крайней мере, о ней информированы все слои общества. Огузский той радость, веселье не только для двоих, или родных а общенародное достояние, в котором участвует весь огузский эль, вся огузская страна. Той является зеркалом этнопсихологического состояния общества, внутреннего морально-нравственного мира огузов. В эпосе той охватывает одновременно доисламские и послеисламские этапы создания семьи, обустройства семейного очага. Так, следовавшее за знакомством с невестой, выбором ее сватовство создало многоэтапный цикл тоя и он, в целом, сформировал модель народного веселья, находящегося в центре внимания общества [1, с.27].
В эпосе «Китаби Деде Коркут» свадебное сознание отражено всем охватом эпической памяти. Этот мотив проявляется в боях – сказаниях о «Ганлы годжа оглу Гантуралы» и о «Бамсы Бейрек»е [7, с.52-67;85,93]. Заметно то, что по многим моментам той продолжается с мотивами рождения ребенка, наречения, и воспитания. Эти моменты привлекали внимание исследователей и по поводу их высказаны множество интересных суждений. В эпосе на переднем плане находятся такие вопросы, которые занимают своеобразное место, позицию в тюркском обществе. Однако, здесь общее композиционное строение событий значительно отличается от других сказаний. В огузнаме рождение Бейрека, становление как богатыря, неудачная свадьба, жизнь в плену, возвращение и воссоединение с возлюбленной отражены в компактном содержании эпической памяти. Бой-сказание привлекает внимание в некоторых моментах. Во-первых, из содержания изложенных здесь событий явствует, что существовал отдельный огузский эпос, связанный с Бейреком. Многие его героические поступки, о которых не упоминается в эпосе «Китаби Деде Коркут», были отражены в не дошедшем до нас более древним огузнаме. Согласно сохранившейся в эпической памяти и частично отраженной в эпосе определенной информации, Бейрек был одним из четырех скрывавших свое лицо огузских героев. Это право было предоставлено ему в силу того, что он был прославленным богатырем. Однако, описание его боевой жизни в эпосе представлена не на соответствующем этому уровне. В известном нам эпосе Бамсы Бейрек не может подняться до уровня главного героя. И первая свадьба, и вторая, которая состоялась после возвращения Бейрека из плена, отражают огузский быт во всей его этнографической красоте. Вся жизнь Бейрека – связана с необычными событиями. Даже на свет он появился необычно. Был обручен еще в колыбели и при встрече не узнал свою нареченную. Встретились они на поле брани. Необычно также и его пленение в момент, когда после свадьбы Бейрек уже входил в гердекшатёр своей возлюбленной. Враг напал на него внезапно и Бейрек был пленен вместе с сорока соратниками. В то же время, бой-сказание, как уже было отмечено выше, сохраняет в себе элементы большого огузского эпоса. Узбекский фольклорист, профессор Х.Т.Зарифов пишет: «…в тюркском эпосе происходили интересные процессы. Иногда хотя связанный с именем великого героя репертуар, еще не завершившие свое существование циклы рассказов продолжают исполняться различными сказителями, а другие сказители не принимают этот цикл. В эпической памяти на основе связанных с этим героем в репертуар вводится новый цикл сюжетов. Эпическо-романтические события и приключения регулируются и создается новый эпос. Большим творческим образцом в этом плане является творчество поэта Пулкана. В его репертуаре «Алпамыш» это новый эпос. Подход Пулкана привнес в «Алпамыш» новую жизнь и новое содержание. Очистив эпос от многословия сказителей, он сумел отобразить в своем творчестве художественный образ истинного узбекского героя и его героизм» [8, с.31].
В тюркских эпосах существует и другой творческий путь. Это – объединение эпической памяти вокруг одного героя и создание цикла сюжетов, воссоединение народа со свободой, счастьем, а главное, всеобщее объединение и присоединение к борьбе за защиту своей земли. Эта творческая традиция была присуща сказителю Фазилю Юлдаш оглы и всей своей творческой мощью сконцентрировалась вокруг цикла «Гёроглы».
В тюркском эпосе имеет значительное место импровизация сюжетов в виде единого сказания, а также традиция создания нового эпоса на основе живущих в эпической памяти разных героических мотивов. Видимо, исторически обладавшее обширным содержанием сказание о Бейреке, пройдя в репертуаре озанов этап переработки, превратилось из большого эпоса о жизни этого героя в краткие сюжеты. Во всяком случае, это творчество, в определенной степени, связано с переменами в огузском обществе, с проявляющимися в жизни общества, самое главное, с противостояниями между огузскими племенами.
А свадебное сознание в жизни племени, как отмечалось выше, раздваивается и здесь превалирует не описание свадьбы Бейрека, а демонстрация этнографической жизни племени, охватываются свадебные впечатления огузов.
Интересны не только структура тюркского тоя, но и отражающие родо-племенную жизнь огузов его этапы, что нашло свое отражение и в эпосе. Если принять этот бой-сказание за отражающий этнографическую жизнь огузов показатель, опять же сможем увидеть там следы большого героического эпоса. В свое время, проследив этот процесс, фольклорист Х.Г.Короглы также пришел к выводу, что «в композиции отдельных сказаний огузского эпоса заметен, первую очередь, синкретизм. Многолетний героизм одного героя, по какойто причине, обрывается, вся индивидуальность концентрируется в одном бой-сказании. Во втором случае, в новообразованном сюжете героизм отходит на второй план, а различные противоречивые и туманные слои племенной жизни выходят на передний план на основе факта свадьбы… Х.Г.Короглы также сумел разглядеть концентрацию связанного с Бейреком большого героизма в одном сказании. Может быть это было сделано озанами с целью выдвижения на передний план показателей племенной жизни огузов. В последующей части своего исследования Х.Г.Короглы логически обосновывает повторение поэтической структуры «Деде Коркута» [9, с.127-179].
Все происходившие в озанском репертуаре подобные изменения синхронизировали также и отражение принадлежавших жизни племени показателей в эпосе. Это позволило озану не только отразить всё своеобразие жизни племени, но и сохранить традиционный архетип огузской свадьбы – рождение, женитьба, пленение и смерть героя. На фоне этой трагической судьбы Бейрека племенные реалии огузов обширны, последовательность событий в сюжете традиционна, отражение в репертуаре реально и последовательно.
И так, «Китаби Деде Коркут» сконцентрировал в тюркском сознании важный круг развития и возвышения жизни героя в моделях праздников и свадеб, что привлекает особое внимание в качестве высочайшей ценности мастерства тюркского народа.
Литература
- Набиева У. «Китаби-Деде Коркут» в тюркском эпическом мышлении. «Деде Коркут»/ Науч. сборн. – Баку. – 2006. – №3 (20).
- Абдулла К. «Тайный Деде Коркут». –Баку, 1991.
- Kırzıoğlu Çelik.M.T. «Dede Korkut” kitabın-dakı coğrafi isimler. İstanbul: “Ülkü dergisi”, 1941.
- Тахмасиб М.Г. Азербайджанские народные дастаны (сред.века). – Баку, 1972.
- Тахмасиб М.Г. Обычай, Традиция, Обряд, Праздник/Статьи. газ. «Литература и исскуство».– 12 марта 1966. – Баку, 2005.
- Вопросы фольклористики (научный–теоретический и литературно-художественный журнал). – Т.9. – №1. – Баку, 2011.
- «Китаби-Деде Коркут» (составители, транскрипция, упрощен. вар. и предисловие Ф.Зейналова и С. Ализаде). – Баку, 1988.
- Зарифов Х. Узбекские народные сказители. – Ташкент: Рулкан шаир, 1997.
- Короглы Х.Г. Огузский героический эпос. –Баку, 1999.