В статье анализируется возможность использования адвокатами научнотехнических средств, для защиты интересов лиц, вовлечённых в орбиту уголовного преследования. Критически оцениваются подходы к равноправию сторон обвинения и защиты в уголовном процессе.
Внесение в новый уголовно процессуальный кодекс Казахстана нормы об использовании научно-технических средств обусловливает возникновение нового, по существу, ранее отсутствующего научного направления по изучению алгоритма теоретического, технологического, правового и организационного обеспечения правоприменительной практики.1 То есть, сегодня можно и нужно говорить о возникновении новой отрасли научного знания, ориентированной на исследование вышеназванного института в уголовном судопроизводстве.
Данная новация потребует создания особой методологии формирования и развития практики применения научно-технических средств, которая на сегодняшний день отсутствует. Вполне понятно, что в условиях научно-технического прогресса полноценное судопроизводство по уголовным делам практически невозможно без использования специальных познаний в различных отраслях технических, экономических, естественных и иных наук. Поэтому внедрение в уголовный процесс новых научно обоснованных методов и способов доказывания является вполне оправданной мерой, направленной на всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств, связанных с совершением преступления.
Во вновь введённом Уголовнопроцессуальном законе раскрывается понятие «научно-технические средства». Это приборы, специальные приспособления, материалы, правомерно применяемые для обнаружения, фиксации, изъятия и исследования доказательств.2 То есть, это различные устройства, связанные с фиксацией аудио, видео, фото и т.п. информации, позволяющей использовать её для решения вопросов, возникающих в процессе уголовного судопроизводства.
Условно, эти устройства можно разделить по следующим позициям:
- Научно-технические средства, связанные с процедурами, предусмотренными уголовно-процессуальными действиями, такими как допрос, в том числе дистанционный, осмотр, обыск, очные ставки, опознание и т.п.;3
- Научно-технические средства, используемые в процессе доказывания, но не являющиеся процедурными средствами, закреплёнными в уголовно-процессуальном законе. Это различные средства видеонаблюдения, включая автомобильные видеорегистраторы, звукозаписывающие устройства и т.п. То есть приборы, фиксированные данные которых, могут быть использованы при рассмотрении конкретных уголовных дел, но лишь в том случае, если они закреплены с соблюдением требований УПК. (Об этом несколько ниже).
Отдельно можно отметить устройства, которые не связаны с процессом доказывания, но отражены в Кодексе. Это:
- Электронные средства, используемые для контроля за соблюдением режима ограничений, установленных для определённых категорий лиц;
- Научно-технические средства, используемые при проведении негласных следственных действий.5
Понятно, что отмеченные нами процессуальные процедуры, связанные с фиксацией следственных действий активно использовались и ранее, поэтому говорить о какой-либо научно-технической революции в данном случае не приходится. Затруднительно также, при проведении следственных действий, ссылаться на данные, полученные с видеоаудионосителей, в частности автомобильных регистраторов, так как они могут быть использованы в качестве доказательств, только после их фиксации в протоколе следственных действий.6 Допускаю, что по ходатайству заинтересованных лиц, эти данные могут быть исследованы органом, ведущим уголовный процесс, однако в случае отсутствия соответствующего протокола они могут быть использованы не как доказательства, а лишь как дополнительные фактические данные, предлагаемые заинтересованной стороной для прояснения конкретной ситуации. При этом эти данные могут быть проигнорированы, либо, в лучшем случае, послужить аргументом для того, что бы суд пришёл к внутреннему убеждению о достоверности обстоятельств зафиксированных соответствующим научно-техническим средством.
И здесь возникает вопрос. Насколько возможно использование научно-технических средств, стороной защиты в уголовном процессе? Если говорить более конкретно, то, прежде всего, нужно понять – каким образом научно-технические средства могут быть использованы защитником при осуществлении своей деятельности. Почему делается акцент на этом вопросе?
Для того чтобы уяснить эту проблему нужно вернуться к нормам ранее действовавшего уголовно-процессуального кодекса, которым предусматривалась возможность проведения розыскных мероприятий для адвокатов.
Как известно, ранее действовавшим уголовно-процессуальным кодексом защитнику предоставлялось право исследовать только те доказательства, которые содержались в материалах уголовного дела. Хотя по закону адвокат имел право участвовать в деле с момента ареста, задержания или предъявления обвинения, на практике его присутствие при допросе подозреваемого или обвиняемого сводилось к роли понятого или стороннего наблюдателя по той причине, что материалы дела, которыми располагал следователь, для ознакомления защитнику не предоставлялись. Совершенно очевидно, что в такой ситуации, то есть когда защитник не был знаком с материалами уголовного дела и не имел сведений о фактах, указывающих на вину его подзащитного, участие адвоката на предварительном следствии являлось юридической фикцией.
В связи с этим достаточно остро был поставлен вопрос о предоставлении защите права на самостоятельный сбор информации и доказательств, являющихся благоприятным для лица, воспользовавшегося юридической помощью адвоката. На это указывали ведущие процессуалисты ещё второй трети прошлого века. «Участие защитника в уголовном процессе будет более эффективным, чем активнее он участвует в доказывании как путем опровержения обстоятельств, положенных в основу обвинения, так и путем обоснования своих защитительных принципов» указывает Г.П. Саркисянц.7 Более конкретен в этом вопросе был В.З. Лукашевич. «Представляется необходимым предусмотреть в законе право защитника на предоставление фактических данных, свидетельствующих об алиби подзащитных» указывает он.8 Ряд других ученых-юристов также разделяют мнение о необходимости предоставления защите права на самостоятельный сбор и предоставление доказательств. Эти предложения отчасти были реализованы в ранее действующем УПК РК. 9
Пунктом 3 ст. 125 УПК РК образца 1997 года было предусмотрено, что «защитник, допущенный в установленном настоящим Кодексом порядке к участию в деле, вправе представлять доказательства и собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, в том числе опрашивать частных лиц, а также запрашивать справки, характеристики и иные документы из организаций, которые обязаны в установленном законом порядке выдавать эти документы или их копии, запрашивать с согласия подзащитного мнение лица, обладающего специальными знаниями по возникающим в связи с оказанием юридической помощи вопросам, разрешение которых требует их использования».10 Эти права отчасти представляли адвокату определённые возможности по защите интересов лиц, обратившихся за оказанием юридической помощи. Однако, несмотря на все эти позитивные нормы, в законе оставался существенный пробел, касающийся механизма процессуального закрепления сведений, добытых стороной защиты. Ведь если следственные действия были детально
регламентированы уголовно-процессуальным законом, то процедуры действий защитника в нём отражены не были. В связи с этим не был отрегулирован вопрос о том, при каких условиях добытые адвокатом сведения становятся доказательствами, если они вообще станут таковыми. То есть, для приобщения предоставленных стороной защиты материалов к делу, было необходимо согласие следователя, которое могло быть не дано. Суд же, в свою очередь тоже мог отклонить соответствующее ходатайство защиты по различным нередко надуманным причинам, например, на том основании, что все фактические данные надо было приобщать к материалам дела в ходе предварительного следствия, а не в суде.
По нашему мнению, давая адвокату возможность использовать научно-технические средства для поиска и предоставления доказательств, оправдывающих подозреваемого (обвиняемого) или смягчающих степень его вины, законодатель исходил из необходимости расширения прав участников процесса, защищающих свои интересы. В тоже время остаётся недоумение по поводу приоритета органа уголовного преследования перед органом защиты. То есть опять же возникает проблема равноправия сторон. Захочет ли следователь приобщить к материалам дела сведения добытые адвокатом, либо вновь отклонит их для того, что бы не отклоняться от вектора обвинения?
Формально стороны в уголовном процессе имеют одинаковые права в отстаивании своих аргументов по вопросу виновности или не виновности конкретных лиц, вовлечённых в орбиту уголовного преследования. Это проистекает из требований норм Конституции РК, которые содержат исходные начала для деятельности адвоката в отправлении правосудия. Предусмотрев «право на получение квалифицированной юридической помощи»,12 Основной закон тем самым закрепил принцип обеспечения всех граждан правом на профессиональную защиту своих свобод и интересов, включая право на защиту от уголовного преследования. В соответствии с действующим законодательством обязанности защиты в уголовном судопроизводстве возлагаются на адвокатов. При сохранении основных функций защиты в уголовном судопроизводстве определился ряд концептуальных новшеств, свидетельствующих о повышении роли защитников в отправлении правосудия по уголовным делам. Так, в соответствии с п.1 ст. 23 УПК РК «уголовное судопроизводство осуществляется достав ляющего защитнику право на основе состязательности и равноправия «опрашивать, в том числе с использованием научно-технических средств, лиц, которым, что-либо известно об обстоятельствах дела и ходатайствовать о приобщении полученных сторон обвинения и защиты». Согласно п. 7 ст.23 « стороны, участвующие в уголовном судопроизводстве, равноправны, то есть, наделены Конституцией и настоящим Кодексом равными возможностями отстаивать свою позицию. Суд основывает процессуальное решение лишь на тех доказательствах, участие в исследовании которых на равных основаниях было обеспечено каждой из сторон».13
Значительно расширены права защитника по активизации его роли в изыскании и предоставлении фактов, оправдывающих подзащитного или уменьшающих степень его вины. Однако, как уже сказано, возможности адвоката для полноценной реализации предоставленных прав сведены к минимуму. Причина кроется в том, что на самом деле защитник и орган уголовного преследования, сегодня, как и раньше, не равнозначные участники процесса. Особенно ярко это выражено при рассмотрении уголовных дел в суде, который хотя и не является органом уголовного преследования, тем не менее, как правило, является органом, трансформирующим обвинительный акт в вынесенный приговор. Являясь одной из сторон в уголовном процессе, защитник по-прежнему фактически отстранен от возможности активно влиять на ход процесса. Такая неравнозначность особенно выражена в стадии судебного разбирательства, когда адвокат излагает свои соображения по поводу допущенных нарушений закона и высказывает мнение о мере наказания, в то время как прокурор, в отличие от защитника, действует от имени государства и в интересах государства требует наказать виновного.
На практике суды зачастую не соглашаются с доводами защиты и, как отмечено выше, выносят приговоры, в основном совпадающие с позицией государственного обвинителя. Почему это происходит? Полагаю, что ответ на этот вопрос содержится в ныне действующей Конституции РК, широко отражающей полномочия прокуратуры по осуществлению от имени государства высшего надзора за точным и единообразным применением законов, указов и иных нормативных актов. Кроме того, согласно ст.83 Конституции прокуратуре предоставлено право представлять интересы государства в суде и осуществлять в определенных законом случаях уголовное преследование.
Если же обратиться к конституционным правам адвокатов (ст. 18 Конституции РК), то следует констатировать лишь упоминание о том, что каждый задержанный, арестованный, обвиняемый имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента, соответственно, задержания, ареста или предъявления обвинения.14 Таким образом, в данной конституционной норме говорится даже не о правах адвоката, а о правах их подзащитных и косвенно о том, что существует институт защиты по делам уголовного судопроизводства. Конституция также не содержит ссылок на какиелибо полномочия защитников по оказанию юридической помощи, хотя в любом правовом государстве защита направлена не только на доказывание невиновности как основания оправдательного приговора, но и на установление обстоятельств, исключающих ответственность, смягчение наказания или освобождение обвиняемого от наказания, и изменение квалификации совершенного деяния. Естественно, что для достижения этих целей используются не только фактические данные, которые опровергают или ставят под сомнение обвинение, но и данные, устанавливающие основания для смягчения наказания или освобождения от уголовной ответственности, для признания подзащитного виновным в менее тяжком преступлении, нежели том, которое ему инкриминировано. К сожалению, каких-либо отсылок отраслевым законам, по созданию механизма закрепления доказательств стороной защиты, Основной закон не содержит. Таким образом, в Конституции РК, как и прежде, утверждается положение о том, что прокурор стоит на страже интересов закона и государства, а защитник «выгораживает» преступника.
В целом же это означает, что защитник и обвинитель изначально поставлены в неравные условия и что законодатель предопределяет главенствующее положение прокурора в уголовном процессе.
В целом, в новом уголовнопроцессуальном законодательстве просматривается задача отказаться от действовавшего ранее розыскного уголовного процесса и создать систему уголовного судопроизводства, предусматривающую сохранение государственных розыскных институтов и представляющую одновременно сторонам широкие процессуальные полномочия и гарантии. На это, в частности указывает норма о широком использовании научно-технических средств сторонами обвинения и защиты. Однако вполне очевидно, что если обвинитель и защитник не станут действительно равными участниками процесса и не будут состязаться как равноправные стороны, то и в дальнейшем в уголовном судопроизводстве будет культивироваться обвинительный уклон, не имеющий нечего общего с объективным судебным разбирательством.
Соглашаясь с тем, что право на защиту, объективное разбирательство, гарантированная стороне защиты активная позиция на всех стадиях уголовного процесса, свидетельствуют о значительном расширении прав защитника, все же необходимо отметить, что предлагаемые до принятия УПК некоторые положения, позволяющие в большей степени уравнять защитника с представителями обвинения в уголовном процессе, законодательного закрепления так и не получили. Более того, на практике часто имеют место факты неоправданного препятствия работе защитника со стороны органов уголовного преследования. Это выражается в склонении обвиняемого (подозреваемого) к отказу от адвоката, запрете делать различные выписки из материалов дела, отказу от свиданий между адвокатом и клиентом и т.д. и т.п. «Ущемление или стеснение следователем прав защитника должно рассматриваться как серьезное нарушение права на защиту. В таких случаях прокурор обязан потребовать от следователя повторного проведения всех следственных действий с участием защитника и решать вопрос об ответственности следователя за допущенное нарушение » указывает К.Бегалиев.15 Однако эта аксиома зачастую остаётся нереализуемой из-за опасений следствия о том, что дело может быть «развалено».
Не лучшим образом выглядит ситуация при рассмотрении дела в последующих инстанциях, когда протест прокурора рассматривается с соблюдением установленных процессуальных процедур, а на жалобы адвоката зачастую даётся формальная отписка, составляемая, как правило, кем-либо из консультантов после поверхностного ознакомления с делом.
Мировая практика исходит из того, что расследование, судебное разбирательство и надзор за рассмотрением уголовного преступления должны быть раздельными. И с первой стадии уголовного процесса защитник наделен такими же правами, как и прокурор, осуществляющий надзор за следствием. Сейчас по заключению следователя прокурор составляет обвинительный акт и направляет его в суд. На взгляд автора, учитывая, что введенный УПК РК предоставил защитнику полномочия по сбору доказательства, целесообразно было бы предусмотреть так же норму о праве предоставления защитой своей версии «защитительного» акта. Очевидно, что такой защитительный акт должен рассматриваться судом с соблюдением тех же процедур, которые установлены законом для рассмотрения обвинительного акта в стадии предварительного слушания уголовного дела. И в таком случае у защиты не будет необходимости в ходе рассмотрения уголовного дела подавать жалобы, тем более, что они не влекут значимых юридических последствий.
Подводя итог изложенному , следует отметить, что анализ актуальных проблем совершенствования адвокатской деятельности в Казахстане свидетельствует о необходимости дальнейшей целенаправленной работы по расширению прав адвоката в уголовном судопроизводстве.
Профессиональные знания в сочетании с возможностями использования научнотехнических средств и широкими правами по отстаиванию интересов доверителей должны стать полноценной гарантией полного и грамотного использования обвиняемым прав на защиту.
ЛИТЕРАТУРА
- Конституция Республики Казахстан. Официальное издание. Алматы,1995.
- Закон РК «О судах и статусе судей В РК»//Ведомости ВС РК.1995.№
- Уголовно-процессуальный кодекс РК. Изд «Жеті жарғы». Алматы.
- Уголовно-процессуальный кодекс РК. Изд. «Норма-К». Алматы.