Миграционные процессы двадцатого столетия:европейский опыт и Германия

В статье рассматриваются актуальные вопросы миграционных процессов двадцатого столетия на материалах Германии и Европы, которые еще недостаточно изучены в социально-политической литературе. В статье уделено внимание особенностям и проблемам миграционных процессов на территории Восточной и Западной Европы. Вместе с тем уделено внимание  и дискуссионным вопросам. 

Исследователи и публицисты обозначают 20-ое и 21-е столетия как столетия массовых и нарастающих миграционных процессов. Эти процессы, их последствия играют нарастающую роль как во внутренней, так и во внешней политике большинства стран мира. Научный интерес к их исследованию объясняется сложностью и неоднозначностью этих процессов как для стабильности национальных государств и сохранения национальных культур, так и множеством экономических и демографических аспектов этого явления.

В нашей статье мы ограничимся описанием некоторых сторон миграционных процессов 20-го  столетия, в которых существенную роль сыграли Германия и другие страны Европы. Уже в 20-ом веке поток мигрантов от страны к стране и от континента к континенту был огромным. Однако историки указывали на то, что в истории человечества случалось и не такое. С самых древнейших времён и отдельные группы людей, и целые народы переселялись в новые регионы в поисках белее лучших  условий жизни или во избежание гибели от могущественных и беспощядных врагов. Такие переселения константа человеческой истории, на что мы и обращаем внимание наших благожелательных читателей.  Не было более или менее длительных периодов человеческой истории, когда бы не было таких переселений. Войны и катастрофические события только усиливали интенсивность и человеческое качество этих потоков, но никогда не были их единственными причинами.

Редко такие миграционные передвижки протекали мирно. Это случалось, как правило тогда, когда для переселенцев имелись пространства, городские или земельные, которыми коренное население не интересовалось, а правительство считало нужным их заселить, сделать обжитыми. Но с растущим населением планеты и его всесторонней экономической активностью таких, относительно свободных пространств, становилось в Европе всё меньше. Уже народопереселения в конце Античности,  захват земель саксонцами, рыболовство и джутопрядильные мастерские в пятом столетии в Британии или колонизация восточной Европы немцами в 10-ом столетии шли параллельно с ожесточённым  скрытым или явным сопротивлением местного, коренного населения. С открытыми объятьями переселенческие потоки местное население редко когда принимало. Иное дело отдельные полезные иностранца, их полезность понимала даже мудрость и толерантность простонародья.

Так же было и в 19-ом столетии, когда во многих государствах Европы миллионы граждан или подданных становились жителями других европейских или неевропейских  государств.  Ухудшение условий жизни в Германии и некоторых других стран Европы было связано с демографическим взрывом в этом веке, шедшим параллельно с индустриализацией Европы. Улучшение санитарных условий жизни и медицинского обслуживания в Германии и иных странах Европы привело и к увеличении длительности жизни, что с увеличенной деторождаемостью, приводило дополнительно к увеличению количества населения. В Европе население увеличилось в процессе индустриализации примерно в пять раз. Пэтому власти в странах с продвигающейся индустриализацией [1] не препятствовали эмиграции, даже способствовали ей. Так во второй половине 19-го столетия в Германии власти способствовали добровольному выезду из страны примерно 100.000 человек в год [2] Тогдашними регионами переселения были Северная и Южная Америки, Австралия, части Африки, северные регионы Азии (в том числе  и российской её части). Хотя эти пространства были относительно мало заселены, эмиграция из Европы сопровождалась кратковременными или длительными (на десятилетия) конфликтами. Вооружённые конфликты между переселенцами в Северную Америку и местным населением индианцами  или русскими охотниками за пушниной (мягким золотом) и коренными жителями Сибири вовсе не сказания: кровь проливалась и миллионы людей пали в этой необъявленной войне. Но это была кровь "иных" и поэтому она не привлекала большого внимания историков.

Для европейцев миграция оказалась в целом очень удачным шагом. Когда в начале 20-го столетия миграционные волны из Европы поослабли, большая часть Северной Америки, Австралии и значительные регионы Южной Америки, их наиболее географические выгодные и плодородные части находились   в руках европейцев. Отметить надо, что и все другие регионы мира находились увеличивающимся влиянием европейских держав. За короткое историческое время европейцам удалось "европеизировать" грамотную часть человечества, в особенности политические, научные и связанные с техникой и технологией элиты  во всех значимых государствах  мира. Эта "европеизация"  приостанавливается только в наши дни. И это, главным образом, в силу возрождения культурной самобытности всё большего количества наций.

Важнейшим экономическим последствием проникновения европейцев во все региона мира был начавшийся процесс их индустриализации со всеми вытекающими отсюда последствиями: в начале процесса индустриализации население Земли составляло два миллиарда человек, сегодня (2015) в  середине процесса создания информационного (постиндустриального) общества оно перевалило за 7 миллиардов. Соотвественно растёт и миграционное "давление" на относительно благополучны страны: далеко не везде индустриализация привела к достатку большинство населения, не везде привело к созданию правового государства и не везде привела к возникновению гражданского общества и демократии западноевропейского или американского образца. В большинстве индустриализированных стран население стало жить лучше, но "лучшесть" этой жизни безнадёжно отстаёт от экономического и социального уровня жизни европейцев и, очевидно, при продолжении нынешней стратегии мирового экономического развития, никогда этот уровень не достигнет.

Каков же выход для инициативных бедных, которые в собственной стране живут на уровне прозябания или просто нищеты? А выход, в принципе, такой же какой был у европейцев в позапрошлом веке эмиграция в страны и земли, где жить лучше. Разница в том, что ныне свободных, незаселённых территорий не осталось: они все поделены между государствами на всех континентах, и в Африке, и в Южной Америке и в других регионах не осталось свободных, не подлежащих по интернациональному праву какому либо государству территорий. Ныне государства пытаются по этому праву поделить даже доселе пустовавшие пространства Арктики и Антарктики. Кроме того, появилось множество, по сравнению с позапрошлым веком, новых наций и национальных государственных образований. Наряду с англичанами, немцами, французами, испанцами с их национальными государствами, появились, например, уругвайцы, перуанцы, йемениты, сомалийцы и многие другие с их государственными образованиями. Они все считают себя правовыми государствами. И это так. Вопрос только в том, какое право в них господствует. Это, как правило, право авторитарного или даже тоталитарного государства, имеющих мало общего с правами, господствующими в государствах западноевропейского демократического типа. Миграция в авторитарно управляемых странах регламентируется, контролируется, канализируется, разнообразно используется таким государством, а иногда и насильственно прерывается.

Давно прошли те времена, когда германские племена незаметно смешивались с кельтскими или славянскими (в восточной Пруссии) племенами и целые народы могли менять своё жизненное пространство на очень большие расстояния. Громадные пространства этнического смешения, которые делали текучими переходы от своего к чужому, сегодня разделены твёрдыми государственными границами. Изменения этих границ международное сообщество не желает и попытки  отдельных  государств исправить некоторые исторические территориальные несправедливости (Россия, например) встречают ожесточённое сопротивление наиболее влиятельных членов этого сообщества (ЕС и США). Но особенно волнуются страны малые, получившие по результатам второй мировой войны огромный прирост территории за счет побеждённой Германии (Польша, например: а вдруг и немцы задумаются?). Идеологи таких стран указывают на то, что все попытки восстановления территориальной исторической справедливости всегда ещё заканчивались малой или большой кровью. И, стало быть, понятие "территориальная историческая справедливость" должно быть отброшено как только вредоносное. С этим согласны все государства, получившие территориальный прирост (согласно с этим и подавляющее большинство их населения). Политики современных европейских государств, потерявших значительные территории, тоже говорят, что "историческая территориальная справедливость" это нонсенс, вредное и недопустимое  с точки зрения современного международного права понятие. Но мы могли бы представить веские соображения о том, что значительная часть населения этих государств думают иначе: они полагают, что территория государства и люди, населяющие эти территории самое ценное в любом обществе.

Нынешняя немецкая статистическая наука обозначает мигранта, как человека, сменившего основное местожительство и оставившего своё жильё там. Миграция подразделяется на внутреннюю и на внешнюю. Так в Германии после присоединения ГДР к ФРГ происходила массовая внутренняя эмиграция из восточных регионов страны в западные. Эта миграция была настолько сильна, что многие регионы бывшей ГДР просто обезлюдили: появились там заброшенные города, посёлки и отдельные населённые пункты. Если жители там и остались, то, в основном, пенсионеры. Проблема внутренней миграции в Германии продолжает отставать острой.

В последние десятилетия миграция в мире непрерывно нарастала и приобрела особо тревожные черты для Западной Европы в последние четыре года: миграция становилась всё более неконтроллируемой для государства. В страны Западной Европы поток мигрантов идёт, главным образом, через Италию, Турцию и Испанию из Северной Африки, и из так называемой "чёрной" Африки, восточноевропейских стран и стран бывшего СССР. Из южной и юго-восточной Азии миграционные потоки идут в государства Персидского залива. Из Мексики, государств Карибского региона и юго-восточной Азии мигранты направляются в США. Из Индии, Индонезии миграция идёт в Южную Корею, Японию, Тайвань и в наиболее экономические развитые региона Китая.

Различают два главных фактора миграции: "Push"и "Pull" факторы (фактор давления и фактор отсасывания). "Push" фактор связан с нарушением прав человека, угрожающим положением национальных меньшинств, гражданской войной или просто войной, с нарастающей безработицей, полуголодным существованием, стремительным разрушением окружающей природной среды. "Pull" фактор это надежды и ожидания людей, нередко вызванные и обещаниями, предложениями приглашающих стран, возможности получения лучшего общего и профессионального образования, рынок труда с разнообразнейшими возможностями почти для всех уровней квалификации и др.

Сегодня можно читать в западноевропейской прессе (и не только в ней), что мигранты наводняют Европу и угрожают её исконной культуре. Причём часто утверждается, что и сегодня европейская культура по преимуществу христианская, что совершенно не соответствует действительности: она по преимуществу атеистическая или вовсе к религии и мировоззрению безразличная. Если взять масштабы миграции из Западной Европы в 19-ом столетии и сравнить с масштабами миграции в Европу ныне и с количеством населения Европы тогда и населением планеты Земля ныне, то получится, что миграция в Европу относительно мала. Мы не будем здесь приводить обширные статистические данные. Они общедоступны и любой доброжелательный читатель может их проверить.

Остановимся, как и обещали, на Германии. Всё девятнадцатое столетие Германия была известным государством, из которого шла миграция во многие страны мира. И лишь малое количество иностранцев нашло вторую родину в Германии. В 1874 году количество осевших здесь мигрантов составляло 0,5 процентов. Но к 1900 году этот процент вырос до 1,4. До 10%  иностранного  населения,  вызывающих уже пристальное внимание любого нормального национального государства, было ещё далеко. В период между 1900 и 1960 годами между миграцией и иммиграцией держалось равновесие. В это время лишь один процент населения составляли мигранты, да и то из них одна четверть общего числа мигрантов происходила из европейских стран-соседей. Вне европейских переселенцев мигрантов в то время в Германии было ничтожно мало.

Лишь в начале шестидесятых годов приток мигрантов превысил отток эмигрантов. Это привело не только к росту числа населения в целом, но и число иностранцев возросло до 7 процентов. Одновременно снижалось  число иностранцев европейцев и нарастала часть иностранцев из других частей света.

Между 1974 и 1986 годами внешняя миграция из стран Европы в Германию стабилизировалась. В то же время число внеевропейских мигрантов в Германию нарастало. Это особенно показательно для периода с 1987 по 1990 годы. Общее число внеевропейских мигрантов составило в этот период примерно 2 миллиона человек. Из них премерно 1 миллион составляли этнические немцы, возвращавшиеся на историческую родину [3]. Другой миллион составляли иностранцы, из которых примерно 50% искало убежища от всевозможных преследований в собственной стране (Asylbewerber), а другие 50% были рядовыми иностранцами, желавшими жить в Германии.

1991 году в Германии жило 5,2 миллиона иностранцев. Из них 5 миллионов жило в западной части Германии и 0,2 миллионы в восточной части (ГДР). В процентном отношении иностранцы в Германии составляли 6,5%, в западной части страны 6%, в восточной 1%. Сюда добавляется 1.1 миллиона этнических немцев-возвращенцев, которые прибывали почти исключительно в западную часть Германии. Некоторые исследователи учитывают этих возвращенцев как "чуждую" часть населения. При таком учёте можно говорить о 8% иностранцев во всей Германии и о 10% в западной части страны.

Иностранцы и так называемая "чуждая" часть населения во всей Европе была примерно такой же. Но при этом надо учитывать, что такие, например, страны как Великобритания или Франция в предыдущий период вели весьма благоприятную для иностранцев политику предоставления гражданства. Поэтому к 1991 году у них иностранцев по происхождению было много больше, чем показывала статистика (в паспорте указывалось только "француз" (гражданин Франции).

Более важным фактором, чем численность мигрантов, является качественная структура  этой массы, и  в первую очередь, степень "чуждости" людей, прибывающих из различных регионов Земли. Как было установлено, до шестидесятых годов 20-го век живущие в Германии иностранцы были для немцев "малочуждыми": они происходили, главным образом, из соседних европейских стран. Это были датчане, голландцы, австрийцы, швейцарцы, и др. Среди европейцев мигрантов ещё заметно "чуждыми" оставались тогда поляки, хотя и они был непосредственными соседями Германии. Полностью считать их "малочуждыми" не давало их славянство и трагическая история взаимоотношений между Польшей и Германией.

Состояния значительного доверия к иностранной части населения со стороны немцев изменилось в течении шестидесятых годов 20 века, когда усилился поток мигрантов из Южный Европы, Балкан и Турции.

"Чуждость" итальянцев, испанцев, португальцев, греков, югославов и, прежде всего, турок была в глазах немцев много большей, чем это имело место по отношению к ранее перечисленным мигрантам из стран ближайшего окружения.

С постепенным иссяканием потока иностранных мигрантов в семидесятых годах 20-го века и эта группа иностранцев становилась в глазах немцев всё менее и менее чуждой. Некая наостороженность, "отстранённость" коренного немецкого населения оставалась по отношению к туркам [4]. К 1991 году была завершена значительная часть государственной плановой миграционной политики Германии. И вскоре  четверть  иностранного  населения,  проживавшего  в Германии,  стала,  как происходившая  из EG/EC/ государств [5], в правовом отношении почти равными с коренными немцами. Этим самым 1,4 миллиона мигрантов из EG /EC/ государств не стали, правда, сразу немцами (большинство из них этого и не желало), но постепенно и немцы, и иностранцы в Германии по новому идентифицировали себя как члены единой EG.

Создание единого европейского рынка оказало существенное влияние  на  миграционные  потоки внутри Европейского Сообщества. По сравнению с интенсивной миграцией 60-ых годов наступила короткая фаза преобладания "оседлости" людей, ранее стремившихся к миграции. Это было в немалой степени следствием политики экономического сотрудничества Европейского Сообщества, ставившего перед собой следующие важнейшие цели: создать схожие единые условия жизни, экономического развития, трудовой деятельности и получения социальных гарантий. Большинство населения Европейского Сообщества верило в возможность реализации этих целей. Об этом говорит хотя бы тот факт, что всё меньше граждан ЕС в то время покидали свои страны с  тем, чтобы искать счастья на чужбине.

Интересная трансформация произошла после образования ЕС (Европейского Союза) с приграничными пространствами. После создания ЕС чёткие национальные границы внутри этого сообщества сменили широкие пространства смешения культур различных европейских наций. С созданием ЕС возникла возможность восстановления той роли пограничных регионов, которую они играли до возникновения национально-государственных  границ.  Это,  в частности,  означает  переход  от своей  культуры  к иной делается плавным, текущим, незаметным. Примерно такими, как их представил нам Иоганн Гёте в описании своего путешествия в Италию.

Такая культурнообъединяющая активизация роли пограничных регионов невозможна без двухсторонней встречной миграции в эти регионы: лишь при условии свободной или полусвободной миграции люди и культуры смешиваются. Свободная или полусвободная миграция в приграничных пространствах это иная миграция по сравнению с той, после которой возвращения назад нет [6]. Люди начинают иметь родственников и друзей по обе стороны границы, на всём приграничном пространстве,  начинают  говорить и на языке соседей, культуры взаимообогащают друг друга, экономические интересы взаимоперепелетаются.

И в приграничных пространствах могут возникать проблемы (как правило бытовые), но они довольно быстро разрешаются самими породнёнными жителями этих пространств, если нет мешающего вмешательства администраций смежных государств. Достаточно посмотреть на карту Европы, чтобы понять, что миллионы европейцев живут в приграничных пространствах, в которых плотность населения особенно велика. В особенности это относится к Германии. Она расположена в середине Европы и количество её соседей равно как приграничных пространств больше чем у любой другой западноевропейской страны. В несколько меньшей степени это относится к Австрии и Швейцарии. В целом значимость приграничных пространств и миграции в них для становления культурного и экономического единства Европы возрастает. Совсем другие, много более масштабные проблемы возникли после распада СССР и всей социалистической системы. Но об этом надо писать отдельно. Здесь отметим лишь, что и до этого распада Польше, Чехия и Венгрия проявляли недвуссмысленную готовность присоединения к ЕС. После указанного распада эти и другие государства социалистического лагеря в большей или меньшей степени раскрыли  свои  границы.  И  как  следствие  Западная  Европа  стремительно  наполнялась  мигрантами из Восточной Европы [7].

Проблемы, возникающие на основе этого потока мигрантов легко разрешимы в плане "малой чуждости" составных этого потока (они европейцы, христиане, привыкли к упорядоченной трудовой жизни и т.д.) [8]. Труднее разрешимы, требуют большего времени проблемы их "социалистического" патерналистского менталитета, их укоренившихся за десятилетия идеологических установок [9].

Новый поток мигрантов вызвал противоречивые чувства у местного населения в связи со следующими обстоятельствами. И Германия, и почти вся Западная Европа находятся в кризисе деторождения. Людей коренной национальности умирает больше, чем у них рождается детей. Так с 1970 по 1987 годы число коренных немцев в Германии уменьшилось на 1,5 миллиона человек. К концу 20-го столетия количество немцев в Германии сократилось ещё на 2 миллиона человек. Причём темпы убытка коренного немецкого населения в Германии нарастают: первое десятилетие 21 века принесло около трёх миллионов такого убытка, а второе десятилетие даст, если не изменится уровень рождаемости в Германии, ещё не менее четырёх миллионов такого убытка.

Но для нормального функционирования рынка труда эти неродившиеся немцы, не заместившие пенсионеров и умерших стариков, необходимы. И систему социального обеспечения невозможно сохранять без этих неродившихся. Для притока новых людей со стороны никто в этой ситуации не мог предложить разумной альтернативы: биологическая основа нации уменьшается и остаётся только надеяться на сохранение её языковой, культурной, ментальной основы. Сохранение всех иных, кроме биологической, основ нации более лёгко решаемая задача Германии на основе восточноевропейской миграции.

Но начиная с 1989 года всё большее количество мигрантов прибывает в Германию из стран "третьего" мира. Их язык, религия, культура, менталитет отличаются существенно, до несоединимости, с таковыми у коренных немцев [10]. Однако же "сверхрождаемость" в странах этого мира и стремительное увеличение численности населения в них неизбежно ведёт к "выплёскиванию" части населения в "благополучные" регионы мира. Этому способствуют и непрекращающиеся конфликты и войны внутри "третьего" мира.

Таким образом перед Германией и Западной Европой в целом стоят два миграционных вызова из "третьего" мира: количественный и качественный. Увеличивается неостановимо число мигрантов  из  этого мира и расширяются культурные ножницы между западноевропейцами и подавляющим большинством мигрантов из "третьего" мира. Западная Европа в культурном отношении развивается быстрей по сравнению с догоняющим её "третьим" миром. То, что в Западной Европе считается "нормальным", в большинстве стран "третьего" мира воспринимают как преступление, а то, что в этих странах "третьего" мира  считается воспитанием, в Западной Европе воспринимают как преступление [11].

Большая миграция ведёт и к большой борьбе между идентичностями: немцы желают оставаться немцами, а сомалийцы сомалийцами. И это их естественное человеческое право, которое не может быть отменено тем обстоятельством, что одни мигранты, а другие местные. Это противоречие разрешимо без больших потерь только при государственной  плановой регуляции миграции как в количественном, так и  в качественном отношениях. Недостатки подобной регуляции оборачиваются совершенно не нужными опасностями как для мигрантов, так и для местного населения Европа не может приютить всех голодных  и страдающих "третьего" мира. Дайте голодному рыбу, но одновременно и удочку с тем, чтобы следующую рыбу он сам поймал.

Таким образом, в заключении можно сделать вывод, что миграционные процессы – это объективное и закономерное  явление, которое происходит как в Германии, Европе, так и в мире. Миграционные процессы это перемещение, переселение части того или иного народа (иногда всего народа) на иноэтническую, иногосударственную территорию, в результате чего происходит, как правило, рост населения данной страны, региона, области. Современна карта населения Германии, Европы складывалась в результате миграционных процессов. Эти миграционные процессы обусловлены конфликтами, войнами, региональными, государственными различиями уровня и качества жизни населения, изменениями в экономической, социально-политической ситуации, масштабами, характером и  региональными, национальными различиями воспроизводства трудовых ресурсов и рабочих  мест по регионам, странам и т.д.

1. Индустриальная революция, начавшаяся в Англии в конце 18-го века, продолжалась в остальной части Западной Европы в течении всего девятнадцатого столения, а некоторых странах (Албания и др.) продолжается и по сей день. И лишь в конце 20-го века начался процесс перехода в постиндустриальное (информационное) общество. См.: Europäische Wirtschaftsgeschichte, hg.von C.M.Cipolla. 5 Bde. Stuttgart 1983-1986, Bd. 1.-S. 127; Kiesewetter Industrielle Revolution in Deutschland 1815 1914. Frankfurt am Main 1996. S. 220.
2. Meinard Miegel in: MERKUR Deutsche Zeitschrift für europäisches Denken, 1991, Heft Klett-Cotta Verlag, Stuttgart. – S. 112.
3. Loescher, /Monaham (eds.). Refugees and International Relations. – Oxford, 2009.
4. Meinhard Miegel. Völkerwanderungen im Jahrhundert. Merkur. Deutsche Zeitschrift für europäisches Denken.N2, 1991, Klett-Cotta Stuttgart.
5. In: Lexikon zur Soziologie, 2004, Opladen
6. Selektive Migration.
7. Ebenda.
8. Migration/Welflüchtlingsproblematik. In: Handwörterbuch Internationale Politik. 2010,
9. Opitz P.J. (Hrsg.). Grundprobleme der Der Süden an der Schwelle zum 21 Jahrhundert. – München, 2000.
10. Opitz J. (Hrsg.). Der globale Mersch. Flucht und Migration als Weltproblem. -München 2007.
11. UNHCR: The CIS Conference on Refugees and (European Series), Vol. 2, No. 1, January 1996.

Примечания

1. Разделённая Германия сохраняла этническое единство, многие аспекты единого менталитета, единые язык, историческое прошлое, длившееся многие века и т.д. Всё это позволяет нам рассматривать политически и идеологически разделённую Германию как единое целое.
2. Один из авторов этого правдивого сообщения был много позже (1996) одним из таких возвращенцев.
3. Во время делового визита (2014) одного из авторов этого весьма интересного сообщения, он смог убедиться в самом центре столицы Германии Берлине, в центральном районе Шёнеберге, что старательно работающие турки мелкие и средние предприниматели прекрасно адоптировались в столичный городской пейзаж: прекрасно знают немецкий язык и общаются с немцами как "свои".
4. Сокращение употребляется для обозначения возникшего в 1993 году на основе Европейского экономического союза /Europäische Wirtschaftsgemeinschaft/ Европейского сообщества /Europäische Gemeinschaft/.
5. Но, как говориться, не говори "никогда" или абсолютное "нет": примерно пять тысяч немцев поздних переселенцев в Германию стали немцами возвращенцами из Германии в Казахстан. Данные журналистки Жандильдиной Т. из немецкоязычной программы Радио Казахстан.
6. Так ныне только в Берлине польская часть населения столицы составляет не менее 10%.
7. Исключения здесь редки например попрошайки цыгане из Румынии и Болгарии, встречающиеся почти на каждом углу в Берлине и других больших городах Западной Европы.
8. Так многие люди из этого потока полагали, что немецкое государство обязано предоставить им полноценные квартиры, обеспечить работой по их прежней профессии и квалификации, места в детском садике и т.д.
9. Взять только, для примера, ужасный и жестокий обряд "обрезания" женщин у некоторых представителей этой миграции.
10. Гомосексуальные пары, шатающиеся по берлинскому району Шёнеберг, воспринимаются большинством представителей стран "третьего" мира как преступление против природы человека, а шлепок шалящему ребёнку по заднице считается нормальным. В Западной Европе этот же шлепок может рассматриваться и как преступление.