В статье рассматриваются актуальные вопросы человеческих чувств, эмоции, разума, которые еще недостаточно изучены в научной литературе. В статье уделено внимание их особенностям и проблемам. Вместе с тем уделено внимание и дискуссионным вопросам.
Прежде всего следует сказать, что вопросы человеческих чувств, эмоции и разума еще недостаточно изучены в научной литературе. Естественно, что все аспекты этой темы в одной статье невозможно охватить. Поэтому, мы в статье рассмотрим только некоторые аспекты человеческих чувств, эмоции и разума в общественном развитии.
Теория чувств (feeling-theory) У.Джеймса признаётся и оспаривается представителями различных направлений по сей день [1]. Наиболее явственно это проявляется в непрекращающихся дискуссиях о рациональности или даже разумности человеческих чувств и эмоций. Возникают ли такие чувтсва как страх или печаль вследствии протекания определённых процессов в теле. То есть независимо от нашей воли и сознания, с необходимостью. Или же речь идёт об оценке (пусть и невольной) предметов, людей, ситуаций? Иногда эмоции много быстрее и лучше чем наш рассудок показывают нам, что есть хорошо и что плохо для нас в данный момент [2]. В особенности это касается эмоций эстетического характера поскольку эстетика лежит в основе этики (И. Бродский)
Имеется древнее суждение согласно ощущения и эмоции не ошибаются потому, что они не делают суждений и умозаключений, потому, что они просто фиксируют то, что происходит в нашем организме. Суждения, умозаключения и другие логические операции сознательно или полубессознательно, или даже бессознательно делает наш рассудок. И именно он, а не наши ощущения и эмоции, часто ошибается. Мы уважаем древних, но, может быть, их оценки безошибочности ощущений и эмоций ошибочны? [3]. Попробуем проверить эти наши сомнения с точки зрения современных (последних десятилетий) оценок нашей чувственности.
Следует сказать, что чувственность человека уже десятилетия празднуют философское возрождение. К ней всё пристальнее присматриваются как в философии, так и в самых разнообразных обществоведческих, человековедческих, природоведческих и технико-технологических науках. Да и религиеведение не обходит её стороной. Среди классиков редкими исключениями были Кант и Гегель. Кант в ‘‘Критике чистого разумаˮ, направленного против вульгарных рационалистических исчислений и примитивной механистической модели человека, предложенной Гоббсом, писал о связи мышления с деятельностью человека, и внутреннего мира человека с внешним культурно-природным окружением. Одним из центральных его тезисов было утверждение об интегральном единстве мышления (познания) и чувственности. Критику рационалистической модели человека продолжил Г.Гегель. Он был и одним из первых, кто сделал экстазтические состояния сознания предметом философско-научного анализа, подразделив их на нормальные и патологические. К исторически продуктивным формам экстатических состояний он причисляет различные формы внушений, ставящие своей задачей исцеление, многочисленные формы индустриального транса у шаманов, индусов, жриц Дельфийского оракула, а также особые формы воодушевления, экстаза, энтузиазма. В пику одностороннему рационализму Гегель рассматривал и способность к "перцептивному" (созерцательному) знанию, к "жизни чувства, обладающей внутренним видением и знанием" [4].
Констатируем, что в последние десятилетия человечеству угрожает конкуренция устройств по переработке информации, компьютеров самого разнообразного вида. Информацию (она и её следы объективны и тем принципиально отличны от знания человека, которое всегда субъективно) они перерабатывают точнее, быстрее и неустаннее любого человека. К тому же у них нет жён, детей, семьи, дурных привязанностей и им не нужны социальные гарантии. По той стороне интеллекта отдельного человека, которая связана с переработкой информации, эти созданные коллективными усилиями и совокупным разумом людей устройства, давно уже обошли возможности отдельного, даже самого талантливого человека. Они даже обыгрывают чемпионов мира по шахматам Гарри Каспарова, например, который, возможно, после этого поражения и подался в политику, где этому шахматному гению совсем не место.
Так вот, почувствовав серьёзность конкуренции указанных устройств по переработки информации, люди вспомнили, что они не только чисто интеллектуальные, рассудочно-разумные существа. Мы, люди, примечательны и тем, что наш субъективный мир наполнен и руководим и эмоциями. И любую нашу мысль сопровождает и осознаваемая или неосознаваемая, эмоция оценка. А вот могут ли быть созданы искусственные устройства, обладающие таким субъективным миров и такими эмоциями большой вопрос.
Конечно, в нашем самопонимании, опирающемся на каноны классического светского образования, мы разумные животные (animal rationale). И в качестве такового существа мы в своей повседневной сознательной жизни руководствуемся, главным образом своей волей, знаниями и умом. Однако же каждый человек чувствует, что и наше бессознательное, чувства и эмоции играют важную, иногда решающую роль в наших реакциях, действиях, а иногда и во всём нашем поведении. И весь этот спектр автономного внутреннего воздействия на поведение человека долгое время даже самые пытливые умы пытались объяснить рационально, т.е. на принципах функционирования рассудка или разума. "Чистые" чувства как иллюзия.
Ранняя фаза нового и пристального внимания к чувствам началась с конца 19-го века. В это время конкурировали обновлённые когнитивные теории чувств с так называемыми "feeling"-теориями. Главный представитель последних, американский философ и психолог Уильям Джеймс (1842 1910) полагал, что чувства чисты, беспримесны, представляют собою субъективные события-переживания определённого качества и интенсивности. Представьте себе, что вы увидели обыкновенную гадюку, извивающуюся на лесной тропинке перед вами и вас охвативший страх-отвращение. У.Джеймс редуцировал это комплексное чувство к осознанию определённых изменений в нашем теле при внезапном виде гадюки. Например усилившиеся удары пульса, слабость в коленях и др. Эти изменения в теле автоматически вызывают чувство существующий или возможной опасности. Само визуальное восприятие гадюки не является частью чувства страха. Чувство страха есть следствие двух факторов визуального восприятия и, главным образом, автоматической реакции организма. Таким образом У.Джеймс разъяснял своё парадоксальное положение: "Мы не плачем, потому что нам грустно, но нам грустно потому, что мы плачем". Обычно люди исходят из того, что ощущения вызывают в нас определённые телесные изменения. Это понимание Джеймс поставил на голову. Он доказывал, что изменения в теле идут перед появлением соответствующего ощущения. И это ощущение есть ни что иное как восприятие изменений в теле.
Решающая предпосылка "Feeling"-теории заключается в следующем. Оценка ситуации как опасной ли печальной сама не является интегральной частью ощущения, вызванного телесными изменениями. И вот принятие этой предпосылки и критикуют современные представители "когнитивитской" теории ощущений [5]. По их мнению ощущение всегда включает в себя и определённое представление о ситуации, предмете, мире и определённое отношение к ним. Так в случае страха - это оценка "Опасность!", а в случае печали это оценка "Утрата!" или "Потеря!". Эти оценкипредставления могут соответствовать действительности, быть правильными, а могут и несоответствовать, быть ошибочными. Этим самым ощущения выполняют духовно-интеллектуальные функции. Когнитивизм вызвал дополнительный интерес в изучению человеческих ощущений, их комплексности. С 1970-х годов когнитивизм господствующее направление в западной психологии. "Feeling"теория Джеймса была или маргинализирована или вообще сброшена со счётов.
Чтобы лучше понимать этот процесс надо выделить некоторые особенности когнитивизма. Для ранней фазы становления когнитивизма было характерно приравнивание чувств к оценочным суждениям. Бояться гадюки означает при таком подходе означает сделать суждение, что гадюка опасна. Такое понимание прямо противоречит "Feeling"теории. Поясним. Кто раздражён непунктуальностью коллеги сделал суждение, что этот коллега раздражает. Тот же, кто возмущается непунктуальностью вообще, делает оценочное суждение: такое поведение раздражает. В первом суждении раздражает весь коллега. Во втором только определённая форма поведения человека, а не весь человек: он ведь во всех прочих отношениях может быть безупречным. Когнитивисты утверждают, что только таким способом можно отличить досаду от возмущения. Эксперименты показывают, что не для всех различных типов чувств всегда различимы и соответствующие телесные реакции и их восприятие нами.
Различия в ощущениях зависят от свойств и состояний того, кто досадует или возмущается. Этот досадующий или возмущающийся приписывает объекту взаимодействия определённые свойства с тем, чтобы иметь основание для досадывания или возмущения. На первый взгляд идентификация ощущений с оценочными суждениями вряд ли оправдана. При таком подходе приходится приписывать ощущениям свойства суждений, а суждениям свойства ощущений, что приводит к неразрешимым противоречиям. И с середины 1980-х годов начинается новая философия чувств. Её представители пытаются примирить когнитивистор и представителей "Feeling"-теории. Они пытаются показать, что ощущения не сводятся ни к "филинг", ни к суждениям.
И здесь пришло время указать на терминологический разброд между языками. В немецком повседневном языке ощущения и эмоции не разделяются (Gefühl, Gefühlsregung), а в английском разделяются (Feeling Sentiment). И действительно имеет смысл ощущения страха, досады, возмущения, зависти или стыда отделять от иных ощущений (красного, сладкого и т.д.) и обозначать их как эмоции. Эмоция, утверждают когнитивисты не исчерпываются субьективным переживанием определённого качества и его интенсивности, потому что она непременно оценивает. Она не есть чисто телесное чувство ("Feeling") как, например, зубная боль.
Немецкое обиходное слово "Gefühl" (чувство, ощущение) нас непроизвольно вводит в заблуждение: оно ничего кроме телесного чувства ("филинг) не включает, хотя и употребляется и для обозначения эмоции. В научных дискуссиях в Германии чувства и эмоции, конечно, различают, но в поседневном языке они чаще всего отождествляются. Однако общетеоретический и философский подходы вовсе не обязательны для представителей частных наук. И некоторые нейрологи (Антонио Дамазио /Antonio Damasio/) [6] и др. обозначают термином "эмоция" сами телесные процессы. Но не все, а лишь те, которые через "филинг" представлены сознанию и коррелируют с происходящим в нём.
Большинство современных философов, последователей У.Джеймса в понимании ощущений, полагают, что в эмоциях наличествуют и представления, и оценки. Никто из них не согласен с тем, что эмоции это просто телесные ощущения, сводимые к физиологическим процессам, происходящим в теле человека. Позволим себе напомнить, что исследовательские интересы различных видов познания заметно дифференцированы. В природоведческих науках речь идёт о явлениях, которые возможно исследовать эксперименты. У человека имеются реакции, сопровождающиеся специфическими телесными изменениями (поза, движения тела, жесты, мимика, непроизвольные звуки, издаваемые не только ртом и др.): чувства отвращения, омерзения, страх, внезапное сильное удивление и др.
Философы, в отличие от представителей природоведческих наук, концентрируют своё внимание на более сложных, комплексных явлениях человеческой психодуховности. На таких, например, как раскаяние, стыд, благоговение, возмущение, восхищение и др. Это чисто человеческие эмоции. И сложность в том, что у представителей разных культур, этносов, социальных слоёв, маргинальных групп и даже поколений и возрастов они разные. Отсюда и возникает вопрос а возможна ли теория человеческих эмоций, теория, обьясняющая эмоции людей любых сообществ?
Теоретики когнитивизма упускают ещё одно свойство эмоций их мотивированность, их мотивационную силу. Эту сторону эмоций специально изучает голландский психолог Нико Фрийда (Nico Frijda) [7]. Важная функция эмоций состоит в том, что они могут помочь быстрее и эффективнее реагировать на показания тела в опасной ситуации, но могут и помешать ("застыл от ужаса!"). Если мы воспринимаем ситуацию как опасную, то страх заставляет нас без долгих размышлений принимать меры защиты (вооружаться /камнем, палкой и др./, бежать, прятаться, прикидываться и др.). Как видим, мотивационная функция эмоций жизненно важна: она заменяет рассудок при необходимости немедленного реагирования на неожиданную ситуацию.
Учитывая их разные функции, современные теоретики раскладывают эмоции на три компоненты: суждение; 2) мотив действия; 3) ощущения состояния тела. Берём пример с гадюкой. Страх перед ней состоял бы, соответственно этим представлениям, из: 1) суждения, что она опасна; 2) из желания опасности избежать; 3) чувства слабости перед опасностью (слабость в коленях, гусиная кожа и волосы её, вставшие дыбом и др.). Такой подход называют "теорией компонентов".
Против неё выступают англичанин Петер Голди (Peter Goldie) [8] и американец Беннет Хелм (Bennet Helm) [9]. Оба подчёркивают следующее. С одной стороны имеется большое различие между тем, что человек вне опасности считает опасным и тем, что мы действительно переживаем как опасность. Против У.Джеймса оба аргументируют, что во втором случае, когда желают избежать реальной опасности, переживание направлено во-вне, на мир. Поэтому оно лишь в исключительных случаях (смертельный страх) ведёт к определённым телесным изменениям. Следовательно, боимся мы не учащённого пулься и не "мягких" коленей, а внешней опасности: зверя, автомобиля, мчащегося из-за поворота на нас. Петер Голди (Goldie) поэтому определяет эмоции как "чувства, направленные вовне" ("weltgerichtete Gefühle").
При ещё одном понимании этой проблемы указывается на то, что эмоции гораздо менее наших суждений подвержены влиянию наших знаний: страх перед гадюкой появляется и тогда, когда перед нашими ногами извивается внезапно появившаяся безобидная медяница. Гадюки нет, а мы реагируем на "гадюку". Аналог такой реакции мы находим при наблюдении линий Мюллера-Лиера (MüllerLyer). Эти линии наблюдаются наблюдателем и тогда разными по длине, когда наблюдатель с линейкой в руке убедился, что они одинаковы [10]. И палку в воде мы воспринимаем как преломлённую и тогда, когда мы знаем, что на деле она остаётся прямой, когда мы знаем, что такое восприятие связано с различиями законав преломления светого луча в воздухе и воде.
Теория суждений и теория компонентов отвечают различно на вопрос о том, мотивируют ли нас эмоции к действию. Отвечают они по разному и на вопрос, насколько рациональны и подвержены воздействию воли эмоции. С большим скепсисом по отношению к положительному ответу на эти два вопроса относится Петер Голди (Peter Goldie) и большинство других представителей этого направления.
Не подлежит сомнению, что имеется целый спектр воздействия эмоций на рассудочные суждения и на наше поведение. Особенно интересны случаи, когда эмоции побуждают нас сделать ценностное суждение, которое без воздействия эмоций было бы иным или даже противоположным. Или когда эмоции заставляют нас совершать действие, противоречащее нашим устоявшимся убеждениям. Хороший пример таких ситуаций представил американский писатель Марк Твен в романе "Гекельбери Финн". Напомним. Гек помог негру-рабу Джиму бежать из неволи. Но затем у него начались угрызения совести и он решил выдать Джима охотникам за беглыми рабами. Однако, когда случай представился, он делает как раз противоположное. Вместо того, чтобы отдать его охотникам, он врёт, что это его раб. Совместные приключения и нараставшая дружба между Геком и Джимом и сочувствие Гека к положению Джима подвинули его сделать то, что противоречило его прежнему мировоззрению, прежним моральным принципам о том, что хорошо, и что плохо. Джим был теперь для него незлобивый, порядочный человек, надёжный товарищ. И отдать его в рабство был бы большой грех.
О чём же говорит этот пример? О том, что эмоции могут выполнять рациональные функции, говорят одни. Позвольте, говорят другие, ведь нет всеобще значимой рациональности: то, что рационально для рабовладельцев, вовсе не рационально для защитников недопустимости рабовладения. Эмоции, говорят первые, могут, независимо от типа нашей рациональности (в данном случае рабовладельца или защитника свободы всех людей), изменить систему наших ценностей и норм. Позвольте, говорят другие, мальчик Гек только сделал под влиянием эмоций конкретный выбор в конкретной ситуации и ни о каком изменении его системы норм и ценностей и речи быть не может. В качестве "доказательства" приведём другой пример из того же романа. Гек спрашивает Джима, а чтобы он сделал, если бы к нему подошёл человек и спроcил "Parlier sur francais?" ("Говорите ли Вы по-французски?"). Джим, простой человек, ответил: "А я как дал бы ему по шее!". "За что?" удивился Гек. "А пусть он говорит по-человечески!" ответил Джим, полагавший, что единственный человеческий язык английский. Какая тут могла быть единая система норм и ценностей?!
Другое дело, что эмоции могут указать нам наши действительные ценности. Так эмоции печали или скорби по поводу потери человека могут первый раз сделать очевидным, как ценен для нас был этот человек. Угрызения совести или стыд могут нас заставить переоценить многие наши действия и даже образ жизни пересмотреть. Внезапно вспыхнувшая надежда на что-то может нам открыть глаза но то, что мы этому нечто придаём большую, чем предполагали ценность. Возможно даже, что осознание многих личных ценностей и оценок мы получаем только через посредство предыдущих эмоций.
Поэтому надо, во-первых, эмоции иметь (не быть безэмоциональным "бревном"); во-вторых, к ним прислушиваться и, в третьих, их изучать. Мы должны развивать и окультуривать (очеловечивать) не только наши ум, рассудок и разум, но и наши эмоции. Лишь при взаимодействии нашей интеллектуальности с нашими эмоциями мы можем наиболее хорошо ухватить, что есть хорошо и что есть плохо в конкретной ситуации. Эмоции воздействуют на наш интеллект и этим заставляют корректировать представление о самом себе как сугубо рациональных живых существах (animal rationale).
К спорам об эмоциональном единстве человечества. Со времён классического рационализма существует представление об эмоциональном единстве человечества. Так Чарльз Дарвин утверждал, что во всём мире на лицах людей эмоции выражаются одинаково [11]. И вплоть до 60-х годов прошлого века это мнение не подвергалось сомнению. Наиболее известным современным представителем его является профессор Пауль Экман (Paul Ekman, профессор Калифорнийского университета в Сан Франциско) [12]. Наиболее серьёзным и известным оппонентом его является профессор Лиза Фельдман Баррет (Lisa Feldman Barret, Northeastern Universität in Boston) [13]. Ею соместно с сотрудницей Марией Гендрон (Maria Gendron) проведенный тест привёл к следующим результатам. Из 36 фотографий лиц, с отчётливо выраженными эмоциями, надо было отдельно отложить фото с определёнными эмоциями (страх, радость и т.д.). Американцы разного национально-этнического и расового происхождения легко справились с этой задачей. Представители кочевого народа "Химба /Himba/" из Нигерии отложили радостные лица, как и американцы, отдельно. Но остальные эмоции (печаль, раздражение, страх и др.) попадали в другие стопочки по сравнению с теми, в которые их ложили американцы. В других экспериментах представители подобных "Химба" кочевых народов лицевое отражение эмоции "раздражение" интерпретировали как "презрение" [14]. Многие другие тесты показал, что радость, удивление, печаль хорошо идентифицируются и представителями культур с малым европейским влиянием. Но что касается раздражения, страха и отвращения, то квоты совпадения представителей этих культур с "европейцами" были не выше 60%. Немецкий исследователь Гюнтер Зенфт (Gunter Senft, Max-Planck-Institut für Psycholinguistik in Nijemegen) получил такой результат: представители коренных жителей Папуа Новая Гвинея одинаково представителями европейской узнавали выражения радости, но раздражение они толковали как отвращение, печаль и даже как счастье [15].
Психолог Хосе-Мигуэль Фернандэз-Долс (Jose-Miguel Fernandez-Dols) из Автономного Университета Мадрид занимается изучением соотношения чистых и смешанных эмоций, а так же эмоций спонтанных и наигранных. Он показал, в частности, что улыбка означает не только радость, но и приветствие, солидарность, поощрение, неловкость, смущение и др. в зависимости от социального контекста. Он же показал нарастающее количество эмоциональных выражений лица, ориентированных на окружающих людей, не отражающих внутреннего состояния человека.
В США уже много лет ведутся исследования мимики возможных террористов. Особенно пристально изучаются микровыражения лица, длящиеся лишь малые доли секунды. Чтобы их заметить и оценить нужна длительная тренировка и специальные знания. Так доктор-психолог Марк Франк (Mark Frank, Университет Буффало) научился распознавать три четверти ложных, наигранных эмоциональных выражений лиц из всех ему представленных [16].
Организм человека и его тела. И здесь пришло время сказать несколько пояснительных слов относительно современного понимания человеческого тела и телесности в целом. В этом понимании нам существенную помощь оказали исследования выдающегося российского знатока в этой области, профессора Вадима Розина [17]. Уже Мишель Фуко (Michel Foucault) [18] наметил ход осмысления человеческого тела в рамках социально, культурно и антропологически и столкованной техники. При таком понимании тело человека выступает как внешний объект, а техника средство, инструмент воздействия на собственное тело.
Нам припоминается случай в Астане, когда знаток немецкого языка (зав. кафедрой нем. яз.) в международных переговорах постоянно переводила "Technik" в смысле механизмов и механических приспособлений. Но немецкий переговорщик имел ввиду не только это, но и способы действования (техника прыжка в высоту, например). Этой техникой, т.е. способов действования, с детства наполнена вся наша жизнь: научиться есть ложкой и вилкой, зашнуровывать ботинки, держать ручку для письма и др. И целью всех этих учений и огромного количество других является выработка автоматизмов, техникоподобных действий, не требующих участия сознания, сознательных волевых усилий. Можно утверждать, что и всё воспитание связано и с выработкой таких автоматизмов. Даже правильный удар по футбольному мячу требует длительного учения по превращению нашей ступни, да и всей ноги в подобие молотка. Дрессировщики знают, что даже самые способные животные таким ударам необучаемы: нет у них человеческой психики и интеллекта.
Цели подобной технизации вполне гуманны: нужно создать из нашего тела обновленное тело, недостижимое вне определённых практи дисциплинирования телесности: техники движения тела в целом и отдельных его частей, техники слышания, техники расределения энергии и др. С тем, чтобы обрести совершенные технические навыки, необходимо открыть в своём теле новые возможности и научиться их использовать. Научиться по-новому двигаться, слышать, дышать, распределять свою энергию, заметить и запомнить новые ощущения своего тела и попытаться точно определить их вербально.
Все эти формы активности не приводят к появлению у нас нового тела, а к появлению новой телесности на основе наше тела. Человеческая телесность это возможные модусы тела человека, количество которых, в отличие от тела остальных живых существ, бесконечно. Наше тело может приобрести телесность каратиста и человек побеждает голыми руками более сильного и даже вооружённого противника. А может приобрести своими усилиями и тело гимнаста или танцовщика, движения которых неповторимы для человека с другой телесностью. Но каждый здоровый человек может достичь, при известных усилиях, не равных, но похожих результатов. Тело человека растёт, стареет, а телесность и её органы могут претерпевать разнообразнейшие изменения ( рот, например, как один из органов речи, питания, но и как телесная основа для поцелуя и как элемент эстетического образа лица, и телесный орган выражения эмоций). Воздушный поцелуй лишь "бледная немощь" поцелуя настоящего. В этом плане можно говорить не только об органах тела, но и органах телесности: у "тела лётчика" это будут одни органы телесности, "у тела композитора" другие.
- См.: James W. Wha is an Emotion? In: Mind 9, 1884.S.188
- См.: de Sousa R. Die Rationalität des Gefühls. Frankfurt a. M. 1977, Verlag Suhrkamp. 3 Bchmann K. Intellekt und das Körpergedächtniss. In. GEO, 1999, №8.S. 23
- Гегель Г.В.Ф. Философия духа// Энциклопедия философских наук.Москва, 1977.С. 146, 150
- Когнитивная психология есть часть общей психилогии. Изучает условия, формы и ход мышления во взаимодействии с языком. Направление основано в 1900 году представителем Вюрцбургской школы О. Кюлпе (O. Külpe /1862 1915/), утверждавшего, что мышление не базируется просто на ассоциативных процессах, но всегда направлено (hat Gerichtetheit).
- См.: Damasio A.R. Descartes` Irrtum: Fühlen, Denken und das menschliche Gehirn. München 1994. Verlag List. 7 Frijda N. The Emotions. Cambridge 1986, Cambridge University Press.–S. 84 –
- См.: Goldie The Emotions: A Philosophical Explanation. Oxford 2000, Oxford University Press.
- Helm B. Emotional Reason: Deliberation, Motivation, and the Nature of Value. Cambridge 2001, Cambridge University
- Friedrich Dorsch. Psychologisches Wörterbuch. Hamburg 1994, Felix Meiner Verlag.S.
- В работе "Der Ausdruck der Gemütsbewegungen bei dem Menschen und den Tieren" (1872.) Ч.Дарвин, в частности, писал, что от Новой Зеландии до Африки "одно и тот же состояние души /радост, япрость, удивление/ выражается в одинаковой форме."
- Disa Sauter, Paul Ekman. Emotional vocalizations are recognizedacrosscultures regardless of the valence of distractors. In: Psychological Science, 2015, № 26.S.354 -356; Online-Auftritt von Paul Ekman mit einem Emotionserkannungstest: paulekman.com/universal-facial-expressions.
- Maria Gandron, Lisa Feldman Barret. Cultural variation in emotion perseption is real. A Responser tu Sauter, Eisner, Ekman, and Scott. In: Psychological Science 2015, № 266.Р. 357 359; Maria Gandron, Lisa Feldman Cultural relativity in perceiving emotion from vocalizations. In: Psychological Science, 2014, № 25.Р. 911920.
- Сообщение Ёхена Паулуса /Jochen Paulus/ Bild der Wissenschaft, 2015, № 7.S. 70. 15 Там же.S.
- 16 Jochen Paulus. Der lebende Lügendetektor. In: Bild der Wissenschaft, 2008, № 8. 17 Розин Вадим. Тело вне анатомии. НГ Наука, 14.09.2005.С. 14.
- 18 Мишель Фуко /19261984/ французский философ и писатель, соединил в своих воззрениях элементы структурализма и герменевтики. Известные его произведения: "Сумасшествие и общество" /"Wahnsinn und Gesellschaft"/, "Порядок вещей" /"Die ordnung der Dinge"/, "История сексуальности" (3 тома) /"Die Geschichte der Sexualität"/. Здесь: Foucault Michel. Ästhetik der Existenz. Schriften zur Lebenskunst, Frankfurt am Main 2007, Verlag Suhrkamp, "Technologien der Selbst".S. 287 318.
В этом тексте нами использованы и идеи следующих произведений:
- Döring S.A. Philosophie der Gefühle. Frankfurt a.M. 2009, Verlag Suhrkamp.S. 93
- Döring S.A. Seeing What to Do: Affective Perception and Rational Motivation. In: Dialectica 61, 2007.S. 363 394.
- Goleman D. Emotionale Intelligenz. München/Wien 1996, Verlag Bertelsmann, Fünfter Teil "Emotionale S. 291 385.
- Manas Mandal (Hrsg.). Understanding facial expressions in New Delhi 2014, Verlag Springer.