Историографический обзор генезиса ряда культур эпохи бронзы памятников Казахстана

История изучения памятников эпохи бронзы играют важную роль в процессе выявления этнокультурной истории населения. Длительное время в казахстанских степях исследователи выделяли одну культуру – андроновскую. По мере накопления научного материалы, андроновская культура претерпевала ряд изменений, вносимых исследователями. Что соответственно привело к разногласию версий по отношению к андроновской культуре. В настоящее время большинством исследователей, в культурном плане, признают самостоятельность бегазы-дандыбаевских и саргаринско-алексеевских комплексов. Так как данные комплексы имеют существенное значение в выявлении сложения этнокультурной истории изучения археологических памятников на этапе поздней бронзы. 

В настоящее время в истории изучения памятников территории Центрального Казахстана в ходе проведения историографического анализа показано, что применительно к каждому выделенному в исследовании периоду развития истории изучения древних памятников играют важную роль в археологии Казахстана и степной Евразии.

Первые крупные археологические раскопки в Центральном Казахстане были проведены в 1933 г. экспедицией Академии истории материальной культуры, которую возглавил П.С. Рыков и М.П. Грязнов. Один из самых значительных результатов был, достигнут при исследовании кургана 11 в комплексе Дандыбай. Сложные погребальные сооружения, своеобразный керамический материал и бронзовый инвентарь послужили в дальнейшем основой для выделения особого этапа бронзы Центрального Казахстана.

В послевоенное время начинается подлинное археологическое открытие древней культуры Центрального Казахстана. Важную роль в изучении древних памятников Сары-Арки и особенно древнего горного дела и медеплавильного производства сыграл К.И.Сатпаев. С учреждением в 1946 г. Академии наук в Казахстане большинство археологических работ в республике стал проводить Институт истории, археологии и этнографии им. Ч.Ч. Валиханова. Первой, созданной отделом археологической экспедицией, стала Центрально-Казахстанская (ЦКАЭ), возглавленная А.X. Маргуланом.  До настоящего времени ЦКАЭ ведет систематическое изучение древностей Сары-Арки, которые всегда отличали не только территориальные масштабы, но и широкий хронологический диапазон исследуемых памятников. Экспедиция обнаружила, обследовала и раскопала стоянки эпохи неолита  и энеолита, поселения и могильники андроновской и дандыбай-бегазинской культур, погребальные сооружения VІІ – І вв. до н. э., курганы тюркского времени, средневековые городища и поселения. А.X. Маргулану удалось доказать, что в средние века Центральный Казахстан был не только страной номадов, но и одним из центров оседлой и городской культуры. Здесь, в долинах Нуры и Сарысу, в предгорьях Улутау были обнаружены остатки средневековых поселений и городищ, которые являлись Центрами ремесла, торговли и земледелия. Многие из городов и селений являлись и центрами производства металлов – меди, олова, серебра, бронзы, золота. В 1966 г. выходит фундаментальное исследование, посвященное археологии Центрального Казахстана, подготовленное А.Х. Маргуланом, К.А. Акишевым, М.К. Кадырбаевым и А.М. Оразбаевым. Позднее, в 1979 г. А.Х. Маргулан используя материалы, накопленные в 50-60-е гг. выпускает монографию, посвященную бегазы-дандыбаевской культуре, яркому феномену древней Сары-Арки [1].

Центрально-Казахстанская экспедиция была действительно школой подготовки квалифицированных казахстанских археологов и этнографов. В составе экспедиции в разные годы работали К.А.Акишев, А.М. Оразбаев, Л.Р. Кызласов, Г.И. Пацевич, А.Г. Максимова, Т.Н. Сенигова, М.К.Кадырбаев, С.М. Ахинжанов, С.Ж. Жолдасбаев, А.С. Загородний, Т.И. Кулик, Ж. Курманкулов, З.С. Самашев, А.С. Ермолаева и многие другие археологи. Учениками и последователями А.Х.Маргулана были известные этнографы Х.А. Аргынбаев, Е.А. Масанов, М.С. Муканов, С.Акатаев, антрополог О.И. Исмагулов [2].

Длительное время в казахстанских степях исследователи выделяли одну культуру – андроновскую. На основе присущих признаков данной культуре, большинство исследователей разрабатывали систему периодизаций для выявления этнокультурной истории населения. В настоящее время вместо одной культуры выделяют несколько, объединяя их в андроновскую культурно-историческую общность. В классическом понимании такой истории проводится разделение на определенные виды культур. Выделяется раннеалакульский горизонт – постсинташтинская, петровская и раннеалакульская керамика. Типы посуды связаны генетически с синташтинской культурой. И второй алакульскофедоровский горизонт – алакульская. Соответственно, предложенные учеными периодизации продолжали исследоваться, уточняя и конкретизируя их положения и выводы.

В начале 50-х гг. К.А. Акишев разработал периодизацию памятников Центрального Казахстана, выделив федоровский и алакульские этапы андроновской культуры, а яркие, специфические погребальные комплексы эпохи поздней бронзы – в дандыбаевскую культуру. [3].

В 1952 г. М.П. Грязнов, на материалах могильников Дандыбай, Бегазы и Алеп-аул, выделил из андроновских материалов Центрального Казахстана памятники карасукской эпохи. По мнению М.П. Грязнова центрально-казахстанские племена карасукского времени сложились на местной, андроновской основе, при тесном взаимодействии с соседними группами. Культуру племен, оставивших памятники типа Дандыбай и Бегазы, М.П. Грязнов рассматривал как локальный вариант карасукской культуры «другим вариантом, которой является собственно карасукская культура Минусинских степей» [4, 1952, c.159-161].

Полученный в ходе экспедиций 1957 г. археологический материал позволил A.M. Оразбаеву разделить эпоху бронзы Центрального Казахстана на два периода – алакульский этап андроновской культуры (XIII – XI вв. до н.э.) и эпоха поздней бронзы (X – VIII вв. до н.э.) [5, c. 73-74].

А.Х. Маргулан, К.А. Акишев и А.М. Оразбаев разработали периодизацию памятников эпохи бронзы Центрального Казахстана. Были выделены 2 этапа андроновской культуры: нуринский XVI – XV вв. до н.э., бегазы-дандыбаевская культура эпохи поздней бронзы X – VIII вв. до н.э. и памятники переходного периода XII – XI вв. до н.э. [6].

В конце 70-х гг. А.Х. Маргулан, не меняя последовательности генетической преемственности в развитии племен Центрального Казахстана, предложил новые хронологические рамки этапов, удлинив нуринский этап (синхронный федоровскому) от конца III до начала II тыс. до н.э., почти на 5 столетий; атасуйский (синхронный алкульскому) до XVIII в. До н.э., то есть на 4 столетия, и переходный период к поздней бронзе до XIII в. До н.э., то есть на одно столетие, оставив прежней датировку бегазы-дандыбаевской культуры X – VIII вв. до н. э. Нуринский и атасуйский этапы (название дано по рекам Нуре и Атасу, где сосредоточенны наиболее характерные памятники этих периодов) андроновской культуры Центрального Казахстана в общих чертах синхронны и близки по культуре федоровскому и алакульским этапам Зауралья, а бегазы-дандыбаевская культура – карасукской культуре Минусинской котловине. Фактически в рамках одной культуры А.Х. Маргуланом были объединены две разнокультурные группы памятников – собственно бегазы-дандыбаевские (представленные в основном материалами могильников) и саргаринско-алексеевские (поселенческие), причем сосуды с налепленными валиками (т.е. саргаринско-алексеевские) он считал кухонной посудой, а богато орнаментированные (т.е. бегазы-дандыбаевские) как нарядно-ритуальные, столовые) [1 с.81, с.85, с.110, с.168].

Таким образом, за значительный период проведенных исследований увеличилось количество источников. Наиболее актуальной среди них является проблема культурного и хронологического соотношения бегазинских и саргаринско-алексеевских комплексов. Расширение источниковедческой базы не привело к выработке единой концепции, а сопровождалось резкой поляризацией  точек зрения по вопросам соотношения и происхождения двух групп памятников.

Выделение алексеевско-саргаринской культуры произошло в процессе хронологической и культурной дифференциации позднебронзовых древностей лесной и степной зон, занятых в предшествующий период памятниками андроновской общности. Сегодня в ареал алексеевско-саргаринской культуры включаются степные и лесостепные районы Притоболья, Северного и Центрального Казахстана.

В 70-е годы Р.Л. Кызласов и Е.Е. Кузьмина выдвинули предположение о сосуществовании в Центральной Казахстане на поздней стадии бронзового века двух культурных традиций. Считая культуру дандыбай-бегазинских памятников пришлой в Казахстане и соседствующей с замараевской[7] или андроновской [8], они связывали ее с Центральной Азией и Южной Сибирью. Аналогичной позиции придерживается Г.Б. Зданович [9].

В 1979 г. С.Я. Зданович, на основе анализа керамического материала разделила саргаринскоалексеевские памятники на более ранние – типа пос. Петровка 2 и более поздние Явленка 1, Ильинка

Она так же попыталась проследить истоки саргаринско-алексеевской культуры. По ее мнению «взаимодействие потомков населения алакульской и федоровской культур и носителей черкаскульских традиций привело к сложению саргаринской культуры» [10, с.16]. В дальнейшем С.Я. Зданович пишет, что федоровско-бишкульские племена явились базой для формирования саргаринскоалексеевской культуры, а влияние черкаскуля прослеживается лишь на ранних этапах [11, с.7, с.74].

В 80-е гг. раскопки памятников эпохи поздней бронзы Сары-Арки проводились В.В. Варфоломеевым. Он выделяет 3 последовательно сменяющихся этапа дандыбай-саргаринской культуры XIII – IX вв. до н.э. Первый, ранний, этап (XIII вв. до н.э.) связан с формированием валиковых комплексов; второй кентский этап (XII – X вв. до н.э.) связан с существованием комплексов алексеевскосаргаринской керамикой; третий, донгальский, этап (IX вв. до н.э.) финальный период эпохи бронзы региона. [12].

В 1987 г. В.Г. Ломан, выделил донгальский тип керамики (VIII в. до н.э.), который имеет явную связь с саргаринско-алексеевской культурой. Поздняя дата донгальских материалов подтверждалась  и тем, что на поселении Кент были вскрыты два жилища, давшие чистые донгальские комплексы и прорезавшие саргаринско-алексеевский слой [13].

Систематизация материалов по Северной Бетпакдале позволила М.К. Кадырбаеву, Ж. Курманкулову выделить периодизацию четырех групп: алакульско-атасусскую (XV – XIV вв. до н.э.), федоровско-нуринскую (XIV – XIII вв. до н.э.), алексеевско-саргаринскую и бегазы-дандыбаевскую (XII – IX вв. до н.э.) [14, с. 231-232].

Таким образом, интерес к памятникам эпохи поздней бронзы продолжал возрастать. В частности, выделенныеи охарактеризованные материалы целого ряда культур эпохи поздней бронзы: саргаринско-алексеевской, бегазы-дандыбаевской, ирменской, черкаскульской и др., висториографическом анализе позволяет сделать вывод о том, что основной проблемой,вызвавшей интерес к бегазы-дандыбаевским древностям, явилось определение культурной принадлежности некоторых памятников (поселений и погребений) в степных и лесостепных районах Западной Сибири. Материалы этих археологических памятников не «вписывались» в сложившуюся периодизацию культур эпохи бронзы регионов. Одним из решений этой проблемыбыло то, что исследователи видели в них сходство с посудой из некрополей бегазы-дандыбаевской культуры [15, c. 10].

В работах С.М. Ситникова указаны обобщения всех известных на сегодняшний день саргаринскоалексеевских материалов лесостепного и степного Алтая и выделение ранней (XII (XI) – IX вв. до  н.э.) и поздней (IX – VIII вв. до н.э.) групп памятников данной культуры. На исследуемой территории бегазы-дандыбаевская керамика встречена на ряде памятников: Новоильинка, Курейка-3, Рублево-6, Жарково-1. Примечательно, что на всех этих памятниках бегазы-дандыбаевская керамика в небольшом количестве сопровождается посудой, изготовленной на гончарном круге. Среди исследованных памятников  Алтая  весьма  любопытными  являются  материалы  поселения  Гусиная  Ляга-1, основу комплекса которого составляет позднеирменская керамика, здесь же в небольшом количестве встречена бегазы-дандыбаевская, станковая и саргаринско-алексеевская посуда. На территории Северной Кулунды В.С. Удодовым были исследованы поселения «бурлинского типа» Бурла-3, Кайгородка-3, Гридино, характеризующиеся сосуществованием и взаимодействием бегазы-дандыбаевского и среднеазиатского населения. В материалах могильника Старый Сад, расположенного на территории Венгеровского районаНовосибирской области, иногда даже в одном погребении, в орнаментации сосудов наблюдается синкретизм бегазинских, ирменских, андроновских, черкаскульских, сузгунских черт. Отдельные находки, сопоставимые с бегазинскими, зафиксированы еще на ряде памятников данного региона. Часть керамического материала могильника Еловка несет в себе бегазинские черты. На территории Восточного Казахстана в могильнике Измайловка зафиксированы бегазы-дандыбаевские и саргаринско-алексеевские сосуды. На поселении Саргары также зафиксировано совместное залегание бегазинской и саргаринской керамики. Аналогичная ситуация прослеживается в погребальных и поселенческих комплексах Центрального Казахстана. Исследователь признал культурную самостоятельность саргаринско-алексееских и бегазы-дандыбаевских древностей и наличие «постоянных устойчивых контактов» между данными племенами [16, с. 13-15].

Из всего разнообразия мнений по данной проблематике в настоящее время в историографии господствует две точки зрения. Сторонники первой (Н.А. Аванесова, В.В. Варфоломеев, Ю.И. Михайлов) считают, что бегазы-дандыбаевские и саргаринско-алексеевские комплексы в культурном плане не самостоятельны, поскольку принципиальные различия между ними отсутствуют, а нарядная посуда погребений является столовой, ритуальной. Сторонники второй признают самостоятельность бегазы-дандыбаевских и саргаринско-алексеевских комплексов (М.А. Демин, В.В. Евдокимов, Г.Б.Зданович, С.Я. Зданович, Г.Е. Иванов, М.К. Кадырбаев, Ю.Ф. Кирюшин, Е.Е. Кузьмина, В.Г.Ломан, А.В. Матвеев, В.А. Могильников, Д.В. Папин, Т.М. Потемкина, С.М. Ситников, А.А.Ткачев, В.С. Удодов, А.П. Уманский, А.Б. Шамшин) и считают, что данные археологические культуры имели различные генетические корни и своеобразный инвентарь, что находит яркое отражение в наиболее массовом материале – керамике [17, c. 10].

Не менее дискуссионной является и отдельная проблема взаимодействия саргаринского и бегазыдандыбаевского населения в степной Кулунде. Полученные материалы B.C. Удодовым были разделены, в культурном плане, на три сосуществующие группы саргаринско-алексеевскую, бегазыдандыбаевскую и станковую. Появление гончарной керамики на территории Кулунды автором связывалось с влиянием южных земледельческих племен [18, с.107-109]. В дальнейшем им был выделен бурлинский тип памятников, который характеризуется сосуществованием бегазы-дандыбаевской и станковой линиями развития и датируется XIII – XI (Х) вв. до н.э. Материалы памятников бурлинского типа и данные могильника Кара-Оба свидетельствуют о проживании в северной  Кулунде своеобразной группы населения, в культуре которой сочеталось две традиции: бегазыдандыбаевская и станковая. Время бытования станковой традиции на Алтае считается незначительным с последующей ее ассимиляцией: «вероятно пришельцы были быстро ассимилированы, так как развитие традиция изготовления посуды на круге не получила» [19, с.11-13].

А.Б. Шамшин выделяет на территории Кулунды и Верхнего Приобья крупные хозяйственнокультурные центры, служившие в числе прочего и пунктами транзитной караванной торговли, связывающими Среднюю Азию и Казахстан с югом Западной Сибири [20, с. 152].

Две культурные традиции населения степей Центрального Казахстана видит А.А. Ткачев. Он считает, что наряду с автохтонной алексеевско-саргаринской культурой существовала пришлая, оставленная дандыбаевскими коллективами. Эта пришлая культура сформировалась в пределах Барабы и Кулунды в процессе смешения «двух подвижных групп населения: позднеканайского (кызылтасского), мигрировавшего из Казахстанского Прииртышья, и карасукского, проникающего из Енисейских степей. В результате взаимодействия двух культурных групп на территории Западной Сибири формируется новое этнокультурное образование, ведущее подвижный образ жизни и являющееся одним из первых кочевых объединений в степной зоне Евразии» [21, с. 42].

В.В. Варфоломеевым в предложенном варианте гипотезы появление бегазинской керамики связано с импортным взаимообменом в процессе существование транскультурных связей дандыбаевской группы с носителями других культур. [22, с. 15-16].

Казахстанские исследователи также выделяют в материалах памятников эпохи поздней бронзы Центрального Казахстана отдельные сосуды, близкие к еловским, ирменским и карасукским [23, с. 57-58]. Что возможно, свидетельствует об имевшихся в эпоху поздней бронзы активных контактах населения Казахстана, юга Западной Сибири и Среднеенисейского региона. Территория юга Западной Сибири, вероятно, выполняла роль контактной зоны между этими культурными образованиями.

Но за длительный период изучения бегазы-дандыбаевской культуры в степях Казахстана не открыто ни одного поселения с такой или с таким количеством керамики ритуального облика, тогда как на поселениях степного Алтая Бурла-3 и Кайгородка-3 она составляет около 40 и 50% соответственно. В ареале андроноидных культур Западной Сибири ее соотношение с кухонной посудой на поселениях менее 30%, а на андроновских поселениях – в пределах 5% [15, c. 11].

В настоящее время большинством исследователей, в культурном плане, признаются самостоятельность бегазы-дандыбаевских и саргаринско-алексеевских комплексов. Однако по вопросу генезиса ряда культур эпохи поздней бронзы памятников Казахстана и Западной Сибири имеются существенные различия во взглядах исследователей. Фактически все учёные признают влияние андроновской культуры, но каким образом происходило формирование культур – непосредственно или в трансформированном виде, через другие культурные образования предстоит еще выяснить.

1. Маргулан А.Х. Бегазы-дандыбаевская культура Центрального Казахстана – Алма–Ата, 1979. – 363 с.
2. Бейсенов А.З. Проблемы изучения древних культур центрального Казахстана // Вестник Каргу. Серия историческая. – Караганда, – 2009. №1 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://articlekz.com/node/120, свободный.
3. Акишев К. Памятники старины Северного Казахстана // Труды института истории, археологии и этнографии Академии Наук Казахской ССР – Алма-Ата, 1957. Т-7, – С.3-31.
4. Грязнов М.П. Памятники карасукской эпохи в Центральном Казахстане ИСК – 1952. – Вып. XVI – С. 129162.
5. Оразбаев A.M. Памятники эпохи бронзы Центрального Казахстана // Труды института истории, археологии и этнографии Академии Наук Казахской ССР. – Алма-Ата, 1959. – Т.7 – С 59-74.
6. Маргулан А.Х., Акишев К.А., Кадырбаев М.К., Оразбаев A.M. Древняя культура Центрального Казахстана.Алма-Ата: Наука, 1966. – 453 с.
7. Кызласов Л.Р., Маргулан  АХ. Плиточные могилы  могильника Бегазы  //  КСИИМК. – Вып.ХХХИ.  –С.126-136.
8. Кузьмина Е.Е. Откуда пришли индоарии? Материальная культура племен андроновской общности и происхождение индоиранцев. М.:Рос. ин–т культурологии РАН и МК РФ, 1994. – 464 с.
9. Зданович Г.Б. Новое поселение эпохи бронзы в Северном Казахстане // По следам древних культур Казахстана. Алма-Ата: Наука, 1970. – С. 147-153.
10. Зданович С.Я. Саргаринская культура заключительный этап бронзового века в Северном Казахстане: Автореф. дис. канд. ист. наук. – М.: МГУ, 1979. – 20 с.
11. Зданович С.Я. Происхождение саргаринской культуры (к постановке вопроса) // Бронзовый век степной полосы Урало-Иртышского Междуречья. Челябинск: Башк. ун–т, 1983. – С. 69-80.
12. Варфоломеев В.В. Относительная хронология керамических комплексов поселения Кент // Вопросы периодизации археологических памятников Центрального и Северного Казахстана. – Караганда, 1987 – С. 5666.
13. Ломан В.Г. Донгальский тип керамики // Вопросы периодизации археологических памятников Центрального и Северного Казахстана – Караганда, 1987. – С 56-68.
14. Кадырбаев М.К., Курманкулов Ж. Культура древних скотоводов и металлургов Сары-Арки. – Алма-Ата, 1992.
15. Бобров В.В. бегазы-дандыбаевские памятники и андроноидные культуры западной сибири // Северная Евразия в эпоху бронзы: пространство, время, культура: Сб. науч. трудов. – Барнаул: Изд–во Алт. ун–та, 2002. – 229 c.
16. Ситников. С.М. Саргаринско-алексеевская культура лесостепного и степного Алтая: автореф. дис.канд. ист. наук. – Барнаул, 2002.
17. Федорук. А.С. Этнокультурное взаимодействие древнего населения степного Обь-Иртышья в эпоху поздней бронзы: автореф. дис. … канд. ист. наук. – Барнаул,
18. Удодов В.С. Эпоха поздней бронзы Кулунды (к постановке вопроса) // Хронология и культурная принадлежность памятников каменного и бронзового веков Южной Сибири. – Барнаул, 1988 – С. 107–110.
19. Удодов В.С. Эпоха развитой и поздней бронзы Кулунды. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. – Барнаул, 1994.
20. Шамшин А.Б. Некоторые проблемы изучения памятников эпохи поздней бронзы в лесостепном и степном Обь-Иртышском междуречье //Западная и Южная Сибирь в древности. Сборник научных трудов, посвящённый 60-летию со дня рождения Юрия Фёдоровича Кирюшина.// Барнаул: 2005. – 252 с.
21. Ткачев А.А. Дандыбаевская культура: проблемы происхождения и датировки // Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири. Барнаул: Алтай. ун–т, 2003. Кн. 1. – С. 371–378.
22. Варфоломеев В.В. Сары-Арка в конце бронзовой эпохи: Автореф. дис. канд. ист. наук. Алма–Ата: ИИАЭ АН КазССР, 1991а. – 21 с.
23. Евдокимов В.В., Варфоломеев В.В. Эпоха бронзы Центрального и Северного Казахстана. – Караганда, 2002.