Некоторые особенности гендерной ориентации социальной политики стран центральной Азии

Аннотация

Гендерные аспекты развития жизни общества являются одним из наиболее важных и актуальных вопросов во всей истории развития социума с древнейших времён и до наших дней. Отдельные аспекты данной проблемы, получившие новые подходы в период независимости стран Центральной Азии, ещё не разработаны. Такие понятия как гендер, гендерные отношения, всё ещё остаются в числе мало исследованных вопросов. В последние годы стало уделяться повышенное внимание гендерным проблемам социального развития государства.

В статье рассматривается гендерно ориентированная социальная политика стран Центрльной Азии, ее истоки, особенности и недостатки. особое внимание уделено общему советскому прошлому исследуемых стран, так как этот период наложил основной отпечаток на современное состояние гендерных проблем в регионе. 

Под гендерными аспектам социальной политики чаще всего понимают подход, основанный на антидискриминационных политических практиках в отношении женщин, или же подход, анализирующий положение женщин в рамках семейной политики. То есть, так или иначе, под гендерным подходом в социальной политике, в основном, подразумевают анализ практических политических решений и последствий их принятия для различных социальных групп женщин с несовершеннолетними детьми. Однако, понятие “гендер”, являясь фундаментальным измерением социальных отношений, таким же как возраст, национальность, классовая принадлежность и т.д., предполагает наличие в обществе как минимум двух гендеров, мужского и женского [1].

Гендерные аспекты социальной политики акцентируют внимание на различиях в социальном положении женщин и мужчин при планировании и принятии политических решений по социальным вопросам. Политические решения, оформленные и реализованные в виде социальных программ, существующего законодательства и всей государственной политики, оказывают разное воздействие на социальную жизнь женщин и мужчин.

Гендерные аспекты социальной политики предполагают рассмотрение широкого круга социальных вопросов, касающихся социальных интересов женщин и мужчин, как представителей разных социальных групп общества. Суммируя, можно сказать, что гендерный подход в социальной политике направлен на выявление, критику и устранение механизмов воздействия социальных программ и политических действий, усугубляющих или воспроизводящих гендерное неравенство.

Необходимо учесть и то, что гендерный вопрос и гендерные отношения стали важным звеном концепции развития человечества в мировом масштабе. Именно поэтому данной проблеме немаловажное значение уделяют такие международные организации, как ООН, ЮНЕСКО, ЮНИСЕФ. Таким образом, данную проблему в странах Центральной Азии следует рассматривать как органическую часть общемировой проблемы гендерного равенства. В мировом содружестве на протяжении прошедшего периода были заключены соответствующие конвенции, международные договора и соглашения, в том числе Пекинская Декларация (1995) которые свидетельствуют о значимости гендерного вопроса и гендерного равноправия, о необходимости серьёзного изучения и разработки, конкретных мер для его решения и это более усиливает актуальность проблемы[2].

Надо учитывать, что в настоящее время почти во всех отраслях общественных наук проводятся научно-исследовательские работы, касающиеся женского и гендерных вопросов, и развитие таких исследований с аналитическими выводами имеет большое значение для правильной оценки реального гендерного равноправия и выработки необходимых предложений и выводов.

Специалисты таких общественно-гуманитарных наук, как история, философия, этнография, правоведение и др. опубликовали аналитические сборники и статьи, посвященные изучению статуса женщин в семье и обществе, их социального положения и гендерных отношений.

Следует отметить, что положение женщин во многих отношениях связано с их правами. Эти проблемы касаются не только женщин, но и всего общества, так как решение правовых отношений считается основным условием прогресса, демократизации и развития общества.

На данный момент можно выделить три вектора, по которым условно расходятся исследования в изучении воздействия гендера на социальное государство. Первое направление стремится включить гендерные проблемы в существующие теории социального государства. Второе направление исследований стремится выделить типологии режимов благосостояния по гендерному признаку. Третий вектор развивает критерии, по которым можно анализировать государства благосостояния с точки зрения гендера.

Методология. Вопрос о методологии и методике гендерных исследований в области международных отношений представляет существенный интерес. Есть точка зрения, что представители феминистских или гендерных исследований равнодушны к вопросам методологии. Видимо, это мнение связано с тем, что, как и во многих социально-гуманитарных исследованиях, в гендерной теории используются методология и методики, присущие смежным областям знания. Тем не менее, в научной литературе выделяются подходы, которые характерны исключительно для женских и гендерных исследований. Это, например, эмпирический, нормативный и аналитический подходы.

Первый расценивает феминизм как сугубо эмпирическое измерение международных отношений; второй включает феминистские исследования в повестку дня борьбы за социально-политические изменения в международной жизни; третий рассматривает гендер как научную категорию и использует её, чтобы выявить гендерный ракурс теории международных отношений и лучше понять все компоненты этих отношений [3] Именно этого, аналитического подхода придерживаются авторы данной статьи.

Мировой гендерный порядок. На протяжении последних двух веков женщины вели борьбу за равные права с мужчинами. Этот процесс, который принято именовать эмансипацией, к концу ХХ в. достиг неслыханных масштабов, причем не только в достаточно развитых и считающих себя прогрессивными странах западной цивилизации, но и в весьма традиционных обществах, существующих в населенных коренными народами африканских странах.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в современном мире начинает складываться новый мировой гендерный порядок, который означает меняющуюся роль женщины в глобальном мире, который сам подвержен глубоким качественным трансформациям.

Сам по себе термин «мировой гендерный порядок» не является новым. Его, в частности, употребила австралийский профессор Р. Коннелл в 1998 г. в работе «Маскулинности и глобализация», где справедливо отмечает, что понимание мирового гендерного порядка является необходимым фундаментом, на котором базируется теория, занимающаяся изучением мужского и маскулинности в современном глобальном мире [4].

В связи с этим особого внимания заслуживает термин «маскулинности», особенно подчеркнем во множественном числе. Р. Коннелл считает, что он не тождествен понятиям «мужское» и «мужчины», как может показаться на первый взгляд.

Ученый предлагает рассматривать термин «маскулинности» в более широком смысле. С ее точки зрения, он означает взаимоотношения между полами в целом и описывает место мужчин в мировом гендерном порядке [5].

Мировой гендерный порядок представляет собой иерархически организованную систему отношений между полами, охватывающую все стороны социальной жизни, как частной, так и публичной [6].

При этом указанная система не является статичной. Она подвержена глубоким качественным трансформациям и изменяется в той степени, в которой происходит смена менталитета всего общества.

Однако долгое время в обществе продолжало сохраняться так называемое половое разделение труда, которое «в простейшей форме означает распределение определённых видов работ среди конкретных категорий людей. Оно является социальной структурой в той мере, в какой это распределение служит ограничением дальнейшей практики. Это происходит несколькими взаимосвязанными способами. Во-первых, предыдущее разделение труда становится социальным правилом, при котором работа закрепляется за определёнными категориями людей. Работник, поступающий на работу в фирму, получает работу Х, если это женщина, и работу Y, если мужчина».

Но начиная с середины ХХ в. женщины стали добиваться видных результатов в сферах деятельности, которые издавна считались прерогативой мужчин, в том числе и в политике. Тем не менее, несмотря на то, что за последнее столетие женщины доказали то, что они в состоянии трудиться наравне с мужчинами и выполнять мужскую работу, не уступают мужчинам в интеллектуальном и образовательном уровне, их нельзя упрекнуть в отсутствии мотивации и ненадлежащем исполнении своих служебных обязанностей, только незначительный процент женщин прорывается в высшие эшелоны власти и получает возможность влиять на ход мирового политического процесса [4].

Мужчины по-прежнему продолжают занимать ключевые посты в системе управления крупными корпорациями и органов государственной власти. Согласно статическим данным за 1996 г. мужчины занимают в общей сложности около 93% руководящих должностей в бизнесе и на государственной службе. Мужчины продолжают контролировать технологические и оборонные сектора экономики. За редким исключением именно мужчины возглавляют силовые ведомства своих стран, такие как армия, органы внутренних дел и юридическая система. Ключевые посты в международных агентствах и организациях так же в большинстве своём возглавляют мужчины. При этом до недавнего времени подобная ситуация считалась «естественной», равно как предписанной свыше или биологическим следствием .

Последнее обстоятельство вынуждает международные феминистские организации и все заинтересованные стороны инициировать международный переговорный процесс, направленный на  расширение представительства женщин в политических системах своих стран. В результате, подъём женского движения, направленного на предоставление женщинам равных с мужчинами прав во всех секторах общественной жизни, привёл к существенному изменению веками устоявшегося гендерного порядка, основанного на доминировании мужчин, и вынес гендерный вопрос на повестку дня в качестве одного из наиболее серьёзных вызовов, стоящих перед мировым сообществом.

Рассматривая современный этап борьбы за подлинное гендерное равноправие, нельзя обойти вниманием такие важные документы, как План Действий, принятый Межпарламентским советом  в Париже (1994), который был направлен на ликвидацию существующего дисбаланса в участии мужчин и женщин в политической жизни своих стран, а также Пекинскую Платформу Действий. Её приняли на 4-й Всемирной Конференции женщин (Пекин, 1995) вместе с Пекинской Декларацией. Анализируя данные документы, мы не можем не задаться вопросом, насколько они были реализованы и насколько они были реализуемы в принципе.

Разумеется, конституции многих стран содержат принцип равенства всех проживающих на территории того или иного государства граждан, как женщин, так и мужчин. Права женщин Основной закон не выделяет в особую категорию, подразумевая, что любой человек, какого бы пола он ни был, должен обладать одним и тем же набором прав. В связи с этим нельзя сказать, что в мире наметились какие-то существенные изменения во взаимоотношениях между полами после принятия упомянутых выше документов[7] Естественно, невозможно сиюминутно или в исторически короткий промежуток времени осуществить кардинальную трансформацию взаимоотношений между полами. Напротив, стало очевидным, что соблюдение прав женщин является той проблемой, которая должна не только обсуждаться, но и решаться на международном и национальном уровнях.

Наследиие Советского Союза в отношении национальной идеологии и гендерных ролей    в странах Центральной Азии. Социальная политика стран Центральной Азии является производной от советской практики социальной политики. Дело в том, что социальная политика советского государства осуществлялась, исходя из идеологических установок и меняющихся экономических приоритетов государства.

При этом социальная политика на протяжении всей советской истории не рассматривалась как средство решения социальных проблем, ибо считалось, что социальные проблемы исчезнут автоматически по мере развития социализма, который обеспечивает постоянный рост благосостояния народа. Следует признать, что советская модель социальной политики была чрезвычайно эффективной при жесточайшей нехватке ресурсов, то есть во время индустриализации, Гражданской и Отечественной войн, в послевоенный период. Так что к 60-м годам ХХ в. в СССР была создана одна из самых лучших на тот момент систем социального обеспечения в отношении равенства доступа, объема и качества услуг.

Однако, даже в 60-е – 70-е годы, когда социальная политика была приоритетной в политической деятельности советского государства, проблемы гендерного равенства, наличие структурного неравенства в доступе и распределении ресурсов между женщинами и мужчинами не обсуждались    и не становились направлениями социальной политики. Вообще, вопрос о гендерном равенстве, понимаемом как комплексная социальная политика и практика, основанные на законодательно закрепленных правах женщин и мужчин, на равном распределении экономических, политических и социальных ресурсов общества между мужчинами и женщинами, гражданами одного государства; направленные на преодоление структурного неравенства в положении отдельных социальных групп женщин и мужчин, нуждающихся в дополнительных гарантиях для защиты своих прав и интересов; в истории российской политики никогда не ставился[1].

Конечно, социальная политика советского государства была основана на идеологеме равенства, в том числе и равенства полов. Но социальная практика осуществления политики равенства полов сталкивалась с реалиями демографической ситуации и последствий государственной экономической политики. Демографическая ситуация на протяжении почти всего периода существования Советской власти связана с существенным демографическим «перекосом» полов – реальной нехваткой мужчин. Из-за войн, революций и репрессий многие поколения советских женщин выросли и прожили жизнь в условиях конкуренции за мужчину. А это значит, что, не смотря на усвоение женщинами моделей самостоятельного поведения в публичной сфере, в приватной сфере женщины вынуждены были ориентироваться на традиционные гендерные стереотипы женского поведения.

К 60-м годам в СССР была создана не просто одна из самым лучших систем социального обеспечения в мире, но практически одна из самых первых эмансипаторских и дефамилизационных систем социального обеспечения. Речь идет о широком спектре социальных гарантий и льгот, существовавших в СССР, как всеобщих (их сегодня называют гендерно-нейтральные нормы социальной политики), так и специфически женских (гендерно-чувствительные нормы и практики социальной политики), такие как:

• гарантированный государством доступ к всеобщему среднему образованию
• бесплатное высшее образование и трудоустройство
• помощь в получении квартиры, профессионального образования и роста
• существование сети государственных дошкольных и школьных учреждений, системы внешкольного образования и развития школьников
• гарантированные и оплачиваемых больничные, отпуска по беременности, родам и т.д.

При этом никак нельзя сказать, что в СССР существовала гендерное равенство. Осуществление этических принципов гендерного равенства напрямую связано с:

• практикой социальной политики государства,
• с существующей в обществе системой гражданских прав, а главное,
• с системой социальных практик и представлений о работающих женщинах, о социальном обеспечении материнства, об отцовстве, и т.д.

Практики социальной политики советского государства были эмансипаторскими по сути, и дефамилизационными по направленности, ибо стимулировали и поддерживали советских женщин в получении образования, в работе, в карьере, в системе организации дошкольного и школьного образования. В то же время система социально-этических представлений о месте женщины в экономическом, социальном, политическом и идеологическом пространстве в советское время была амбивалентной, двойственной, хотя и поддерживалась системой государственного обеспечения.

В условиях информационной блокады о достижениях мирового феминизма и негласного табуирования рефлексии женского опыта, функционирование этой системы приводило, и привело, к неоднозначным результатам: с одной стороны, происходило формирование моделей независимого, самостоятельного женского поведения, разделяемого, одобряемого и институционально поддерживаемого государством и воспроизводимого социально; с другой стороны, имело место функционирование традиционных гендерных стереотипов, часто отличающихся сексизмом.

Освобождение женщин было приоритетной задачей советского политического проекта во всех республиках СССР, но, как показывают исследования, несмотря на то, что система социального обеспечения была по сути своей эмансипаторской и дефамилизационной, это не привело к гендерному равенству, к созданию государства, дружественного женщинам. Внимание в основном заострялось на мусульманском населении. Советский дискурс по эмансипации женщин Центральной Азии. По Кандиоти этот парадокс не укладывается ни в колониальный характер советского вмешательства, ни в реализуемые на уровне государства феминистские меры, а, скорее, вызван «противоречивыми последствиями самой советской модернизации»[8]. Она выделяет три парадоксальных аспекта советской выше поддержка материнства как социального долга, а также узурпация семейно-патриархальной власти патерналистским государством. Женщины имели доступ к труду и равному гражданству, но эссенциализация их обязанностей в качестве матерей выдвинула их биологическую роль [9].

Что касается современного периода, то исследователи выдвинули различные аспекты постсоветских национальных идеологий. Некоторые подчеркивают усиление семейных ценностей – «неофамилиализм», предполагающий поддержание и укрепление патриархального господства во всех сферах жизни общества, в зависимости от возраста и гендерной иерархии. Имеет место и обратный эффект, проявившийся к концу советского проекта и окончанию официального продвижения женской эмансипации, который осуждает нынешнее возрождение гендерных нарративов как ограничение женщин в их «естественной» роли материнства. Все исследования сходятся вокруг идеи, что условия для женщин ухудшились по сравнению с советскими временами. Шаткая экономическая ситуация сопровождает общее возрождение нарративов о консервативных гендерных ролях, воплощенных в «культе хозяйственности». Если некоторые исследования указывают на разрывы с советским прошлым с точки зрения гендерных норм, продвигаемых в рамках национальных идеологий, другие подчеркивают преемственность с предыдущим периодом, которая не менее мощная, как и «драматические разрывы».

В Центральной Азии на гендерные и властные отношения повлияли основные социально-политические явления:

(а) реформы здравоохранения и системы образования;

 (б) расширение участия женщин в неформальных секторах рынка труда;

(в) миграционные потоки не только в Россию, но и в Турцию, Европу и арабские страны; а также (г) рост религиозного сознания и практик, а также политического ислама. Эти четыре процесса повлекли за собой изменение патриархальной иерархии в Центральной Азии, понимаемой как двойное доминирование мужчин над женщинами и более старых над более молодыми в различных социальных сферах: в семьи, экономической деятельности и политических институтах [9].

Сегодня в обществах Центральной Азии все еще сохранились пережитки патриархального мышления , которые влияют на выбор женщин. Например, можно наблюдать, как часто работающие образованные женщины, выросшие в советский период и получившие хорошее образование (что они ценят за возможность зарабатывать свои собственные деньги), торопятся выдать замуж своих дочерей в раннем возрасте, без получения ими образования. Кроме того, на гендерное неравенство влияют и критерии, такие как социальный класс или этническая принадлежность, раса, поколенческий и семейный статус, а также место жительства (город/село, традиционные дома/советские и постсоветские здания). Возраст, количество детей и брак дают женщинам больше полномочий (и власть в семье) по мере того, как они становятся старше, создавая, например, основные иерархии между невестками и их свекровями.

В условиях глобализации гендера независимые государства и международные организации активно содействуют интернационализации гендерных норм. Международные организации (такие, как Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, Программа развития Организации Объединенных Наций, ООН-женщины и т.д.) поддерживают законодательные изменения и государственные программы, посвященные женщинам или учитывающие гендерные аспекты.

Некоторые исследователи утверждают, что досоветские нормы реинтерпретируются в националистических дискурсах, а «исламский национализм» в Центральной Азии становится основным препятствием на пути реализации норм гендерного равенства в международных соглашениях. Другие исследователи отмечают, что международные организации также производят свои иерархии в продвижении гендерных норм.

В контексте постсоветских национализмов Центральной Азии выработка национального единства, аутентичности и идентичности содержит в себе идею «возвращения к традиции», чтобы обозначить – в той или иной степени в зависимости от страны – свой разрыв с советской  пропагандой «женского вопроса». Новые независимые государства стремятся «ретрадиционализировать» общества, хотя определение «исконных традиций», которое они используют, само по себе является неоднозначной и современной конструкцией. Реконструированные традиции утверждают иерархические гендерные отношения, где мужчины и мужское имеют примат над женщинами и женским [9].

С одной стороны, националистические движения приглашают женщин более полно участвовать в коллективной жизни, позиционируя их в роли матерей, педагогов, рабочих и даже военнослужащих. С другой стороны, они подтверждают границы культурно приемлемого женского поведения и заставляют женщин формулировать свои гендерные интересы на условиях, установленных националистическим дискурсом.

Национальные идеологии в постсоветских государствах определяют конкретные формы политического участия для женщин. Их участие ограничивается такими сферами, как образование и здравоохранение, а также более низкими должностями в государственных учреждениях республик Центральной Азии. В то же время, феминизм и женские движения, оспаривающие национальные гендерные нормы, могут рассматриваться как угроза концепции национальной подлинности и единства, так как ставят под сомнение видение гендерной комплементарности и низкие общественные позиции женщин.

Советская пропаганда, закрепившаяся в «социалистическом патернализме», настаивала на том, что материнство является социальным и государственным долгом; политика, поддерживающая высокий уровень рождаемости, призывала женщин Центральной Азии посредством символического и финансового вознаграждения иметь много детей («мать –героиня») для развития и защиты советской родины. После Второй мировой войны вплоть до 1981 года пары, не имеющие детей, облагались налогом (Кодекс о семье).

Национализмы Центральной Азии сохранили эту корреляцию между феминностью и материнством. Материнство связано с понятиями чистоты, целомудрия и нравственности; аллегория нации часто является материнской фигурой, «мать нации», и должна защищаться мужчинами-лидерами, воплощающими силу, честность, мужество и т.д. Во имя нации или родины, национальные государства диктуют семейную политику и осуществляют контроль над женскими телами. В представления о феминности также входят понятия чести, стыда и респектабельности, а также женщина в конечном итоге влияет на репутацию мужчины. Поэтому, контроль над женским перемещением (от похода на рынок до места работы или миграции) не только частное или семейное дело, но имеет национальное значение.

Хотя политические силы подняли мать на уровень жертвы и доброты, большая часть финансовой поддержки материнства, здравоохранения или семьи, которая предоставлялась социалистическим государством, была или ликвидирована, или сведена к минимуму. Феминистские и гендерные исследования показали, что национальная идеология ограничивает участие женщин в политической жизни и их работу в государственных учреждениях путем усиления внутренней сферы в качестве основной сферы социальной реализации женщин.

В период постсоветских реформ социальная сфера была исключена из приоритетного поля.

Социальная политика была непоследовательной, так как ее объектами становилась то одна социальная группа, то другая. Вследствие резкого снижения качества жизни населения в постсоветских странах обострился социальный кризис, последствия которого полностью не ликвидированы до сегодняшнего времени, несмотря на корректировку курса реформ и определение социальной политики как приоритетного направления деятельности государства [10].

Отмена гендерных квот после развала Советского Союза привела к значительному сокращению числа женщин среди представителей политических институтов на национальном уровне. Такая тенденция в особенности наблюдается в органах исполнительной власти, а также в парламентах.

Многие негативные процессы в обществе происходили из-за невозможности перестройки советских граждан на новые неолиберальные ценности, утверждающие принципы свободы, но не утверждающие принципов равенства. Согласно теории зависимости от предшествовавшего пути развития*, это стало основной причиной последующего частичного воспроизведения элементов советского наследия, в частности, и в отношении гендера.

Проблемы гендерного равенста в странах Центральной Азии. После распада СССР в странах Центральной Азии на первое место вышли вопросы нациостроительства и экономического развития Социальная политика была отодвинута на задний план. Проблеме гендерного равенства начали уделять внимание достаточно поздно, когда уже назревали существенные противоречия с заявленным государственным курсом на равноправие полов, согласно международным договорам и конвенциям, к которым страны региона присоединились и/или ратифицировали. Это такие документы как Конвенция ООН “О ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин” от 18 декабря 1979 г., Пекинская декларация и Платформа действий, принятой на Четвертой всемирной конференции по положению женщин (Пекин, 4-15 сентября 1995 г.), некоторые конвенции Международной организации труда, касающиеся прав женщин: “О равном вознаграждении мужчин и женщин за труд равной ценности” от 29 июня 1951 г., “Относительно дискриминации в области труда и занятий” от 25 июня 1958 г.  и другие.

Международные организации, функционирующие в странах Центральной Азии, также внесли немалый вклад улучшение жизни населения. Например, структура «ООН-женщины» с 1999 года работает в Центральной Азии над вопросами равенства женщин и изыскания путей прогресса, как для женщин, так и мужчин.

Программы Структуры «ООН-женщины» руководствуются рядом обязательств в отношении прав женщин, включая обязательства, установленные в Пекинской платформе действий, Cрезолюции Совета Безопасности Организации Объединенных Наций (РСБООН) 1325 и шести вспомогательных резолюциях – 1820, 1888, 1889, 1960, 2106 и 2122 Программы разрабатываются в соответствии с национальными приоритетами развития каждой страны и направлены на поддержку выполнения государствами своих обязательств в отношении гендерного равенства. В первую очередь наша работа сосредоточена на следующих областях:

• Лидерство и участие в политической жизни
• Расширение экономических прав и возможностей
• Искоренение насилия в отношении женщин
• Укрепление лидирующей роли женщин в обеспечении мира, безопасности и осуществлении гуманитарной деятельности
• Национальное планирование и бюджетирование
• Межправительственная поддержка
• Координация работы системы ООН
• Гендерные аспекты в борьбе с ВИЧ/СПИДом

В 2015 году в рамках ежегодной Международной конференции “Региональное развитие: взгляд изнутри”была проведена тематическая сессия, посвященная вопросам гендерного равенства и усилению роли женщин в обществе.

На этой сессии прошли выступления представителей стран Центральной Азии и зарубежных экспертов, в которых они представили свой опыт работы регионах.

В ходе оживленных дискуссий выяснилось, что вопросы гендерного равенства остаются актуальными во всем мире.

Что касается стран Центральной Азии, то, в данном случае, выявлен ряд проблем, общих для всего региона, решение которых возможно в сотрудничестве через создание сетевых организаций (о сетевых организациях читайте в материале Сотрудничество ОГО в сетевых организациях):

По итогам обсуждения был выявлен список проблем (Выводы конференции о роли женщин в обществе, http://argonet.org/vyvody-konferencii-o-roli-zhenshhin-v-obshhestve/):

• слабое социальное обеспечение для женщин с ограниченными возможностями
• слабое обеспечение матерей-одиночек
• сложности при трудоустройстве и низкая оплата труда женщин
• низкая правовая грамотность женщин
• самореализация и социализация женщин -домохозяек
• проблемы распада молодых семей
• снижение рождаемости, нежелание молодых пар заводить детей
• насилие в семье, школе, на работе, на улице
• недостаток программ по женскому лидерству
• низкий доступ к информации
• ограниченный доступ к участию в принятии решений
• недостаток программ по повышению бизнес-навыков и переквалификации
• ограниченные экономические возможности
• отсутствие доступа сельских женщин к финансовым ресурсам

После определения проблем и задач для их решения были выдвинуты предложения о необходимости дальнейшей совместной работы в области гендерного равенства. Участники говорили о необходимости следующих действий:

• обсуждения и обмена знаниями и опытом в сфере законодательства стран ЦА
• изучения выявленных проблем региона
• региональных стажировок, программ обмена сотрудниками
• формирования региональной школы женских НПО, где был бы включен компонент менторства
• разработки программ гендерного образования для высших учебных заведений.

Очевидно, что активный диалог женских НПО стран Центральной Азии предоставит более широкие возможности для реализации целей и задач гражданского общества и будет способствовать эффективному сотрудничеству сообществ на региональном уровне в повышении гендерного равенства, усилению роли женщин в обществе и улучшения жизни населения.

Для эффективной реализации цели гендерной политики необходимо произвести оценку соотношения потребностей и объема инвестиций для достижения поставленной цели. Развитие и поддержка программ гендерного равенства – долгосрочные инвестиции, поэтому не всегда оценка результатов является показательной в короткий временной промежуток. Условия оценки эффективности гендерной политики осложняются наличием двум различных форм финансирования программ противодействия гендерному неравенству:

• программы, в рамках которых достижение гендерного равенства выступает в качестве основной цели;
• программы, которые не имеют задачи снизить уровень гендерного неравенства напрямую, но ведут к положительным изменениям в отношении гендерного равенства путем создания благоприятных социально-экономических условий (например, программы социальной защиты, ликвидация безграмотности, борьба с бедностью) [12]. В посткоммунистическом контексте, существуют особые взгляды на гендерные права и обязательства, которые создают различные конфигурации; здесь права женщин могут не противопоставляться мужскому доминированию, существующее понимание равноправия может не расходиться с социальной гендерной иерархией, и семейные ценности продолжают быть первостепенными, несмотря на разводы, экономические трудности и гендерное насилие.

Местные женщины не пассивные; их политическая активность во всех сферах жизнедеятельности, в том числе и общественно-политическая активность, лидерство в местных общинах и в семье должным образом освещается. У них свои важные гендерные проблемы и они решают эти проблемы так, как считают нужным, расставляя приоритеты в зависимости от того, что является более или менее важным в то или иное время.

Предметность и эффективность решения гендерных проблем различными акторами социальной политики определяется факторами и условиями, сложившимися в стране. Каждый из этих акторов способен проводить собственную гендерно ориентированную социальную политику, если для этого у него есть свои специфические необходимые (хотя и не достаточные) условия:

• для органов власти и управления – политическая воля руководства страны, регионов, отдельных муниципалитетов к проведению политики гендерного равенства;
• для общественных организаций – наличие группы граждан, заинтересованных в решении гендерных проблем и готовых работать над этим;
• для бизнес-структур – экономическая отдача от гендерных программ;
• для политических партий – политические дивиденды от гендерных программ;
• для международных организаций – руководящие документы, мандаты и регламенты в области гендерного равенства. Необходимым для всех без исключения условием является разработанная нормативная правовая база по вопросам преодоления гендерного неравенства и наличие в стране реальной правоприменительной практики в этой области. В рамках международной политики международные доноры оказывают широкую поддержку «новому местному гражданскому обществу». Следовательно, число женских НПО в регионе значительно возросло, и они стали развивать «гендер» в качестве конкретной области знаний.

В странах Центральной Азии действует множество женских организаций. Они проводят семинары, конференции, форумы с участием зарубежных специалистов и экспертов. Вопросы дискриминации женщин в российском обществе бурно обсуждаются, разрабатываются программы, направленные на их адаптацию к новым рыночным отношениям, на развитие новых форм женской деловой активности, становление женского индивидуального производства и мелкого предпринимательства. Женские организации ЦА еще не добились столь значительных результатов, как женское движение в европейских странах, но все же определенные успехи в этом на правлении уже имеются.

Между тем в настоящее время необходима консолидация разрозненных женских общественнополитических движений. Только при объединении усилий и создании политической партии или движения, союза с ярким лидером во главе женские организации получат реальные шансы бороться  за достойное представительство в парламентах, в целом повысить свой авторитет в политической системе. В результате совместных усилий можно усилить работу женских организации и добиться следующих показателей:

• повышение качества работы организаций гражданского общества в странах ЦА через получение знаний и навыков в работе в социальной сфере, путем объединения в сетевых проектах
• организация стабильного сотрудничества между общественными организациями в Центральной Азии посредством проведения ежегодных форумов по обмену опытом с привлечением зарубежных экспертов, а также представителей государственных структур
• повышение потенциала представителей государственных структур, работающих над реализацией программ по правам и возможностям участия женщин в деятельности на уровне принятия государственных решений
• введение практики обменных программ и стажировок по изучению опыта развития гражданского общества в странах Центральной Азии путем привлечения НПО, работающих по проблемам женщин.
• создание Центра азиатских программ по обучению женскому лидерству
• создание Школы женского лидерства на регулярной основе.

Таким образом, перед странами Центральной Азии, также как и перед всеми государствами постсоветского пространства, стоит сложная задача конструирования такой модели социального государства, при которой будут нивелированы различные проявления социального неравенства, в частности гендерного. Поэтому следует, в первую очередь, сформулировать четкую и ясную стратегию социальной политики, отвечающую специфике национальных проблем, а также подвергнуть серьезной корректировке социальное законодательство. Необходимо проведение социальной политики, обеспечивающей:

• предоставление мужчинам и женщинам возможности реального выбора между наемным оплачиваемым трудом и ведением домашнего хозяйства, а также создание условий для реализации совершённого выбора;
• институализирование базовых принципов равенства возможностей и объявление преступными различные попытки дискриминации по признаку пола;
• универсальный подход к созданию благоприятных условий для всех женщин, а не только для представительниц среднего и высшего класса или женщин, работающих на полную ставку, имеющих высшее образование и т. п.;
• дифференцированный подход к социальной политике, признающий и учитывающий отличия женщин от мужчин;
• признание и реализацию равного гражданства, рассматривающего женщин как полноправных граждан, а не в качестве отдельного социального слоя, обеспечивающего заботу о детях и нетрудоспособных, поддержку мужчин и дополнение рынка труда.

Основными механизмами успешной гендерной политики должны стать укрепление демократических институтов, институализирование форм гендерного мониторинга, контроля и управления во всех ветвях власти, введение государственной гендерной экспертизы социальных проектов, развитие гендерной статистики, значительное повышение уровня представительства женщин в органах законодательной и исполнительной власти.

Осознание социальными группами женщин и мужчин своей коллективной идентичности является важнейшим шагом в достижении гендерного равенства и осуществлении гендерно-ориентированной социальной политики.

1. Гендерные аспекты социальной политики: стратегии и уровни реализации. [Электрон.ресурс]. – – URL: http://www.gender-cent.ryazan.ru/rabzhaeva.htm (дата обращения: 22.08.2017)
2. Ганиева г. Гендерные исследования в центральной азии. Gender researches in uzbekistan: modern condition and V international scienti fic conference of the german-kazakh university, Almaty (kazakhstan) 13 – 15 march, 2008 p. 51 – 59)
3. Виноградова С. М., Панцерев К. А. Гендерный мировой порядок: проблемы и перспективы формирования // гуманитарный вектор. 2015. № 3 (43). Политология, с. 90-97).
4. С. М. Виноградова, к. А. Панцерев. Гендерный мировой порядок: эволюция «феминности» и «маскулинности» (некоторые аспекты теории и практики) вестник санкт-петербургского университета сер. 6 вып. 1, с.97-109, с.98.
5. Connell R. Masculinities. [Электрон.ресурс]. Url: http://www.raewynconnell.net/p/masculinities_20.html (дата обращения: 10.08.2017)
6. Кон И. Мужчина в меняющемся мире [Электрон.ресурс]. Url: http://modernlib.ru/books/igor_kon/ muzhchina_v_menyayuschemsya_mire/read (дата обращения: 08.2017).]
7. С. М. Виноградова, к. А. Панцерев. Гендерный мировой порядок: эволюция «феминности» и «маскулинности» (некоторые аспекты теории и практики)// весТник Санкт-Петербургского университета сер. 6 вып. 1, с.97-109, с.95 .
8. Kandiyoti, Deniz. “The Politics of Gender and the Soviet paradox: neither colonized, nor modern?” Centralasian survey 26 (4):601–623.),
9. Гендер и нация в постсоветской центральной азии: от национальных нарративов к женским практикам [Электрон.ресурс]. – 2015. – URL: http://www.studfiles.ru/preview/1720050/page:29. (дата обращения: 15.08. 2017)
10. Меланьин М.. Гендерные аспекты социального государства// обозреватель-observer 12/2013, с.30-38 ). 11 Многострановое отделение Структуры «ООН-женщины» в Казахстане [Электрон.ресурс]. – 2015. –URL:       http://eca.unwomen.org/ru/where-we-are/kazakhstan-multi-country-office
11. 12 Особенности институционального проектирования гендерной политики с учетом экономических последствий гендерного неравенства [Электрон.ресурс]. – 2014. – URL: https://cyberleninka.ru/article/v/ osobennosti-institutsionalnogo-proektirovaniya-gendernoy-politiki-s-uchetom-ekonomicheskih-posledstviygendernogo-neravenstva).