Правовая система Казахстана входит в романо-германскую правовую семью, образуя в ней вместе с правовыми системами России и других республик СНГ самостоятельную "евразийскую" группу.
Вплоть до 1920-х гг. на территории современного Казахстана господствовала система обычного права. Она существовала преимущественно в устной форме, что было естественно при почти сплошной неграмотности населения. Обычное право отличалось архаичностью и противоречивостью, его нормы соответствовали потребностям патриархального общества кочевников-скотоводов. Особенностью изучения истории казахского права русскими исследователями стал его прикладной характер: казахские правовые нормы фиксировались и собирались с целью их дальнейшей кодификации в иную правовую систему.
Первые попытки русской власти реорганизовать суды биев в степных областях относятся к началу XIX века. По территориально-административной реформе - «Устав о сибирских киргизах» от 1822 года из компетенции бийских судов выводились «уголовные преступления», к которым, кроме преступлений против власти, были отнесены убийства, грабежи. Телесные наказания были отменены, бии имели право приговаривать осужденных только к штрафам.
В 1830-1850-х годах был принят ряд новых законодательных актов. В частности, кочевники формально получили право по их желанию обращаться не к биям, а в имперский суд. Вскоре эти попытки регулирования народного суда были признаны безуспешными и неудачными, поскольку лишь дискредитировали судебную власть в глазах населения, которое избегало русского суда и стремилось решать дела по обычным правилам.
В 1832 г. вышла работа А.И. Левшина, которая представляла собой составленное по архивным материалам и личным наблюдениям описание устного свода обычного права казахов «Жеты-Жаргы». Наиболее значительная кодификация обычаев была предпринята при Тауке-хане: созданное им «Жеты-Жаргы» не было писаным правом, а представляло собрание устных пословиц и изречений, которые обязаны были знать каждый носитель власти - хан, султаны, судьи, старшины и аксакалы казахских родов.
Считается, что при создании своих законов Тауке-хане собрал трех биев Старшего, Среднего и Младшего жузов и провел классификацию кодификации права в современном понимании, т.е. рассмотрел существовавшие казахские обычаи, старые статьи адаптировал к новым социальным условиям.
Пополнялись и видоизменялись в процессе судебной деятельности ханов, султанов и особенно биев, решения наиболее авторитетных из которых становились обязательными прецедентами. Одной из форм правотворческой деятельности биев были положения нескольких биев (ереже) о том, какими именно нормами обычного права они будут руководствоваться при рассмотрении определенных судебных дел. Такие ереже становились источниками права. Посредством судебных прецедентов и ереже казахские бии внесли в обычное право (под влиянием мусульманского духовенства) некоторые нормы шариата, жестоко каравшие за отступления от требований ислама, например, «...богохульника, изобличенного семью свидетелями, должно убивать камнями» или «...еже ли кто примет христианскую веру, у того родственники отнимают весь его скарб».
Организации суда, штраф за правонарушения и преступления. Открыто были выделены преимущества неимущих слоев в казахском обществе: это выделение особого статуса султанов, ходжей: «Кто убьет султана или ходжу, тот платит родственникам убитого «кун» за 7 человек. Обида султана или ходжи словами наказывается долгом в 9 скотин, а за побои - 27 скотин».
Право частной собственности на землю по представлениям казахов вплоть до и после присоединения Казахстана к России отсутствовало. Пастбища по обычному праву казахов считались общей собственностью. Фактически вся земля была собственностью хана. За нее они получали феодальную ренту в виде всевозможных податей. Зимовки уже в XVIII веке находились в частном владении феодалов.
В обычном праве юридического оформления нормы купли-продажи в кочевой семье не имели под собой законности; дарения, наследования земли происходили как процесс веками закреплен-ный предками передачи от старшего к младшему. Практически скотоводов, кочующих на огром-ных пространствах, интересовало лишь два вида юридического отношения к земле: право распоряжения кочевьями-пастбищами и право захвата пастбищ и водопоев. Все эти права принадлежали казахским феодалам. На остальные средства производства, в том числе на скот и на средства потребления, в казахской степи с незапамятных времен существовала частная собственность. Однако она по обычному праву была существенно ограничена патриархальными формами. Так, не только сын у отца, но даже племянник у дяди имел право брать трижды без разрешения любую вещь из его имущества и делать ее своей собственностью. По законам Тауке-хана знаком частной собственности на скот была семейная тамга.
Наиболее распространенными видами договоров у казахов были мена, заем, ссуда скотом.
Мена была договором, посредством которого кочевники приобретали у среднеазиатских и русских купцов орудия труда, которые окупалось или обменивались на скот и на продукты скотоводства. Мена производилась непосредственно на меновых базарах и дворах.
Предметом займа был скот - срок не более года. Должник обязан был возвратить долг с приплодом. Для обеспечения обязательства кредитор мог при заключении договора требовать от должника представления поручителя. Поручителем обычно выступал достаточно состоятельный скотовод. Он мог брать на себя два вида обязательств - отвечать за должника в случае его несостоятельности и предоставить кредитору должника к обусловленному сроку для исполнения обязательства.
Семейное право в кочевом обществе представляло собой семейную ячейку аула, состоявшего из нескольких родственных семей и зависимых скотоводов, и обедневших сородичей.
Семья не являлась хозяйственно-обособленной ячейкой, она была связана с родственными семьями. Обычное право, определяя круг родственников, исходило из принципа экзогамии до седьмого колена родства. Семьи, входившие в круг экзогамного родства, сохраняли хозяйственное и общественное единство. Имущественные и иные споры внутри этой семьи не были подсудны бийскому суду.
Главой семьи считался отец; жены, дочери и даже матери были ограничены в правах. Муж и отец распоряжались всем имуществом семьи, но не в ущерб интересам семьи и рода. Так, отец имел право наказывать сына, но не мог лишать его права на выдел, обязан был выдать дочь замуж с приданым, выплатить кун за преступление сына. При жизни мужа наравне с ним могла распоряжаться имуществом и жена, но не в ущерб детям и родичам мужа. Вдова распоряжалась имуществом до достижения сыновьями совершеннолетия и при условии проживания среди родичей мужа.
Правовые отношения в кочевом обществе (суд биев). В казахском обычном праве дело не могло возбуждаться по факту преступления, процесс начинался только по инициативе потерпевшего. Суд по казахскому обычному праву был гласным, состязательным, все дела, как уголовные, так и гражданские имели исковый характер.
Бии выбирались по взаимному соглашению сторон, причем бию мог быть дан отвод, но только до начала процесса. Рассмотрение дела начиналось с обряда бросания перед судьей плетей истцом и ответчиком. Это символизировало согласие обеих сторон с составом суда и согласие с будущим решением.
Прежде чем начать процесс, бий предлагал сторонам примирение и в случае отказа начинал слушанье. Обычно это происходило при большом стечении народа, причем не только заинтересованных людей, но и всех желающих.
Дело излагалось в устной форме истцом или его представителем, ответчик также мог изложить свою версию сам или через представителей. В их роли выступали чаще всего лица, знакомые с нормами обычного права. Бий мог вызвать свидетелей, явка которых обеспечивалась заинтересованной стороной.
Казахское обычное право предусматривало различный подход к свидетелям в зависимости от их социального статуса. Не принимались свидетельства женщин, ближайших родственников истца и ответчика, несовершеннолетних и лиц, признанных сумасшедшими. Свидетельства рядовых общинников имели доказательную силу только после того, как честность свидетелей подтверждалась присягой. Свидетельства же султана, бия и других влиятельных лиц, принимались без присяги.
Справедливость судебного процесса была зависима от авторитета бия и вынесенных им реше-ний, максимально удовлетворяющих обе стороны.
Данный орган оставался закрытым для русской администрации в плане судебных решений и с позиции формального учета деятельности народного суда. В целом при такой ситуации русская администрация не могла эффективно контролировать порядок и уровень преступности среди местного населения.
В середине 1850-х годов к окончанию царствования Николая I практическое использование кодексов казахского адата оставалось нереальным делом.
Изменение центральной власти не могло быть составляющей необходимостью имперской политики на окраинах России. Такой поворот во взглядах правительства частично был связан с реакцией на серию волнений на окраинах, включая восстание Шамиля и выступления кочевого населения в казахской степи в 1830-1840 гг.
Дальнейший сбор и письменная фиксация норм «Адата» проводились в научно-познаватель-ных целях. В этом были заинтересованы, в частности, уездная и областная администрации Степ-ного и Туркестанского края. Администрация и уездные судьи по роду своей деятельности долж-ны были контролировать систему народного суда и управления у кочевого населения; при этом они постоянно сталкивались с необходимостью рассматривать многочисленные жалобы местных жителей. В 1870-1890 годы русская власть обязала биев записывать решения в особые книги, чиновники и ученые стали собирать и публиковать ереже.
Таким образом, казахские обычные нормы не только были зафиксированы, но и адаптированы к новым условиям, то есть подверглись некоторым изменениям уже за счет вмешательства пред-ставителей власти. Причем эти изменения и дополнения были настолько существенны, что позволяют говорить о появлении новых правовых норм и актов. Это наглядно проявилось в содержании норм «Семи уложений», донесенных до нас первым письменным правовым источником.
Литература
- Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких гор и степей.
- Рулан Н. Юридическая антропология. - М.: Норма, 2000.
- Бекмаханова Н.Е. Формирование многонационального населения Казахстана и Северной Киргизии. - М.,1980.